Включилась трансляция, женский голос что-то пробубнил, я посмотрел на часы – наверное, объявили нашу посадку. Я допил пиво, поймал на себе растерянный взгляд лыжницы.
– Вы слышали? – Она указывала пальцем вверх, как Иоанн Предтеча на картине Леонардо. – Они что, серьезно?
– Что? – Я вытер губы, скомкал салфетку и сунул в стакан. – Я прослушал. Что там?
– Отменяются все рейсы, – беспомощно сказала лыжница. – Все рейсы. До среды.
Очевидно, я был слегка пьян, серьезность информации дошла до меня не сразу.
– У нас посадка… – я щелкнул ногтем по стеклу часов. – Вылет через полчаса, Нью-Йорк, Ла Гвардия, «Дельта», рейс номер…
Я не закончил, пассажиры в зале ожидания как по команде встали и куда-то заспешили. Лыжница, бросив на стол двадцатку, подхватила рюкзак и тоже куда-то ринулась.
– Холли, – сказал я. – Сиди тут! Я сейчас вернусь.
– Что? – Она оторвалась от экрана телефона. – Ты куда?
– Сиди тут! Не вздумай…
– Я с тобой!
Я достал бумажник, вытащил несколько купюр, кинув на стол, придавил сверху пустым стаканом.
2
У расписания полетов молча топталась небольшая толпа с сумками и чемоданами, на табло всех вылетов и прилетов в графе «статус рейса» светилось одно и то же слово – «отмена».
– Как же так? У меня концерт в семь… – растерянно обратился ко мне статный пожилой джентльмен с черным футляром, похожим на детский гроб.
Тут явно делать было нечего. Пошли дальше. У стенда «Дельты» нервно переминалась очередь человек в пять. Мы пристроились за толстой теткой в рыжей шубе и с лупоглазой болонкой на руках.
– Что происходит? Мы не летим, что ли? – спросила Холли, рассеянно глазея по сторонам. – Ой, не могу, какая дурацкая собака!
Я протянул наши билеты мрачному мужику в темно-серой униформе со стальными крылышками в петлицах.
– У меня ребенок, – вкрадчиво сказал я. – На самый первый рейс. Пожалуйста.
Мужик молча взял билеты, не взглянул ни на меня, ни на ребенка. Начал зло колотить по клавишам компьютера.
– Среда. Вылет – два ноль пять, – сказал хмуро, точно бессердечный врач, объявляющий результат анализа. – Берете?
– Сегодня понедельник, – зачем-то сказал я.
– Берете? – со скрытой угрозой повторил мужик.
Игривый пивной хмель, бродивший в моей голове, постепенно улетучивался, оставляя тупую боль в области затылка и осознание небольшой катастрофы на ближайшие сорок восемь часов: я застрял в захолустном вермонтском аэропорте где-то у канадской границы, застрял с капризной девчонкой, уже успевшей довести меня до белого каления за три с небольшим часа. Оказаться в этой дыре одному было бы достаточно мерзко, а уж с Холли…
