Я сделал пять «блинчиков», как мы это называли в детстве, пять – очень неплохо, хотя я и не уверен, что этот результат мне бы зачли – по правилам нужно использовать плоскую гальку, мобильный телефон явно мог бы вызвать совершенно законные возражения.
Делать здесь было больше нечего, я сунул деньги под тарелку и пошел в деревню.
В этот момент до меня внезапно дошло: этот текст Алекс отправила мне три дня назад, когда мы улетали из Нью-Йорка. Это всего-навсего электронный глюк! В самолете я телефон отключил, здесь вообще связи нет, случайно что-то и как-то соединилось – дзынь! – вам письмо. И все.
Господи, как просто!
Я выдохнул, слава богу: мир еще не перевернулся с ног на голову, и всему есть логичное, разумное объяснение. Включая похожую на сухофрукт летучую мышь, пристально следящую за мной из-под еловой засады.
8
На главной улице мало что изменилось с моей последней прогулки. Это даже не дежавю, это идеальная копия того вечера, включая вонь сгоревшего масла из таверны в неподвижном сыром воздухе.
Я миновал тотемный столб с деревянным зоопарком, грустных гипсовых львов юридической конторы, флаг на пожарной станции мокро свисал красно-белыми полосками безо всякой надежды на бриз.
На рябой от бумажного мусора стене склада я отыскал объявление про почти новый ад, вот оно, тут тоже все без изменений. Я поблуждал глазами по другим бумажкам, линялым и похожим на берестяные кудряшки, зачем-то сорвал одну и, скомкав, сунул в карман.
Дошел до перекрестка и вовсе не удивился, увидев в дверном проеме углового дома женский силуэт, с сигаретой и кошкой у ног. Да, все один в один, декорации и действующие лица те же. Я кивнул ей и уже собрался идти обратно.
– Сувенир на память не хотите купить?
– То есть?
– Местные мастера. Есть очень интересные вещи. Тем более вам все равно делать нечего.
Это была одна из тех странных лавок, тесных и полутемных, незатейливая ловушка для туриста-простофили. У меня сразу же начало першить в горле от пыли и отвратительно пряных благовоний, курений и сушеных трав, пучки которых вениками висели над дощатым прилавком.
Отступать было поздно. Стараясь особо не дышать, я огляделся.
Какие-то шаманские бубны из буйволиной кожи, украшены по кругу перьями, лентами и бусами, на бледной коже кривые орнаментальные каракули: ящерки, змейки, елочки.
С низкого потолка свисают гирлянды плетеных косичкой шнуров с бубенчиками и колокольчиками.
Незатейливые амулеты, качества кружка «умелые руки», кустарные трубки мира, раскрашенные гуашью, и замшевые мокасины с висюльками – скучный сувенирный мусор. Дурацкие мельхиоровые талисманы на грубых тесемках, по большей части птицы, если не ошибаюсь, сходство весьма приблизительное.
