Зевс понял все без слов, посмотрел на меня прямо и спокойно. Потом погладил по голове и снова притянул к груди:
— Тебе больно, сын мой, я знаю. Но ты — царь.
Я сам закончил его мысль. Многое, доступное простым смертным, закрыто для меня. За любовь богов надо платить. И недешево.
— И как ты пережил эту утрату? — осведомился Инпу.
— Попросил у Астерия корабли и отправился охотиться за морскими разбойниками, истребляя их суда повсюду, где находил. А потом… время унимает любую боль.
— И долго ложе твое оставалось пустым?
— Ложе? — я презрительно фыркнул, — Нет, конечно. Брат Сарпедон, которому я изливал свою душу, щедро поделился со мной своими многочисленными мальчиками и девушками. Да и моя богоравная матушка, кажется, приложила немало усилий, чтобы найти замену Дивуносойо. Правда, я уже не помню ни имен, ни лиц тех, с кем делил в ту пору постель… Между любовью и… — я замолчал, подыскивая слово, более пристойное, чем «случка», — простым наслаждением — большое различие. Любовь не только услаждает сердце, она делает человека лучше. О ней помнишь через долгие годы… С любимым можно даже не делить ложе, от этого любовь не становится меньше!!!
Судя по всему, мой ответ заинтересовал Инпу. Он несколько раз весело ударил по ступеньке пушистым хвостом.
— Вот как? У тебя были и такие?
— Да, — я не сдержал счастливой улыбки.
— И зачем такая любовь? Чем она услаждает? — он заинтересованно смотрел на меня.
— Близостью двух душ…
— А с Дивуносойо как было?
— Там было все… — прошептал я. — Наши души были так же близки, как тела. Мне казалось порой — он понимает меня без слов. Я скорее умер бы, чем уронил себя в его глазах… Он наполнял мое сердце до краев.
— С той поры, как вы расстались — твое сердце пусто? — поинтересовался Инпу. Его хвост непрестанно мелькал в воздухе, как опахало: он не скрывал своего интереса.
— Сердце? — переспросил я. Рассеянно опустил руку в прохладную воду бассейна. — Может ли этот сосуд оставаться пустым, пока человек жив? Да я бы лишился рассудка, если бы меня постигло такое несчастье! Но Афродита Урания, рожденная из пены и крови, никогда не оставляла меня своей милостью. Мою душу легко растревожить: мудростью, дерзостью, превосходящей человеческие пределы, непохожестью на других, отвагой, умом, верностью.
— Но есть ли среди многих, о которых ты упомянул, хоть один, что стоит если не вровень, так следом за несравненным Дивуносойо? Кого одарил своей приязнью анакт Кефти? Спроси свое сердце!
