18
Ломоносов два раза в одах своих говорит о багряной руке зари. Первый раз в оде шестой:
Исеужерукойбагряной
Вратаотверзлавмирзаря.
Другойразводедевятой:
Зарябагряноюрукою.
Отутреннихспокойныхвод,
Выводитссолнцемзасобою
Твоейдержавыновыйгод[3].
Ломоносова заря хороша, хотя русская заря не имеет нежности и прелести греческой Авроры с розовыми пальцами. В оде десятой:
Когдазарябагрянымоком
Румянейумножаетроз...
Багряное око — никуда не годится. Оно вовсе непоэтически означает воспаление в глазу и прямо относится до глазного врача.
У Ломоносова в одах много найдется намеков и подробностей исторических, географических, и политических, и относящихся до науки. В нем виден более академик, нежели поэт. Но и поэт нередко прорывается в стихах твердых и звучных, и живописных. Вот пример политической или газетной поэзии, из оды пятнадцатой:
Парящий слыша шум орлицы, Где пышный дух твой, Фредерик, Прогнанный за свои границы? Еще ли мнишь, что ты велик? Еще ль, смотря на рок саксонов, Всеобщим дателем законов Слывешь в желании своем!., и пр.
Или ода семнадцатая:
Голстиния, возвеселися,
Чтооттебяцвететнашкрин.
Тыкморювпразднествестремися,
ЦветущийславоюЦвейтин,
Хотянесилентыводою,
НорадостьюсравнисьсНевою... ипр.
Вот вам и география, и вот еще она же:
Российскогопространствосвета
Собравнамалычертежи,
Иградыоноюспасенны,
Иселаеюжеблаженны,
География, покажи.
(Одадесятая.)
Как хороши и поныне, и как поэтически верны следующие два стиха из оды десятой:
Всерединежаждущеголета,
Когдатомитпротяжныйдень...
Выражения «жаждущее лето» и «протяжный день» так и переносят читателя в знойный июльский день.
Ломоносова, как и вообще всякого поэта не нашего времени, нельзя читать с требованиями и условиями нам современными. Ломоносов писал торжественные оды потому, что в его время все более или менее писали стихи на торжественные случаи. Нельзя ставить ему в вину некоторые приемы, как нельзя смеяться над ним, что он ходил не во фраке, не в панталонах, а во французском кафтане, коротких штанах, с напудренною головою и с кошельком на затылке. Он всегда с особенным одушевлением говорил о Елизавете. Называя ее Елисавет, он как будто угадал выражение принца де-Линя, который сказал: Екатерина Великий. Нелединский, знаток в любви, убежден, что кроме верноподданнического чувства в душе Ломоносова было еще и более нежное, поэтическое чувство.
Когдабыдревнивекизнали
Твоющедротускрасотой.
Тогдабыжертвойпочитали
Прекрасныйвхрамеобраз
