- От некоего Генри Смита. Карточный долг.
- Приведите его. Я хочу удостовериться.
Бодред провел рукой по шапке кудрявых волос:
- Не знаю, где его искать. Я наткнулся на него, идя по улице. Он вернул мне долг и двинулся дальше.
- Были ли у вас прочие доходы на этой неделе?
- Нет.
Гай Дэлби зловеще ухмыльнулся и постучал пальцем по лежащему на столе листу бумаги:
- Это показания. Имя: Полинезия Глианте. Род занятий: проститутка. "На прошлой неделе мной было передано сто семьдесят пять долларов Бодреду Хислдайну. В случае отказа он угрожал лишить меня ушей".
Бодред надменно уставился на своего мучителя:
- Кому вы предпочитаете верить? Мне или старой суке с провисшим хребтом, которая не могла заработать ста семидесяти пяти долларов даже в лучшую неделю своей жизни?
Дэлби воздержался от прямого ответа.
- Найдите себе работу. Если у вас не получается, я сделаю это за вас. Вам следует зарабатывать себе на жизнь приемлемыми методами. На Джугурте много вакансий.
Полицейский ссылался на мир, особо ненавидимый асоциальными элементами за исключительно суровые условия, созданные работникам его коррекционных ферм.
Бодред был впечатлен ледяной лаконичностью Дэлби. Его предыдущий пробационный инспектор был обычным урбанитом, чьей инстинктивной реакцией на окружающих было сострадание. Объяснять ему свои промахи не представляло проблемы. Этот дурень был очарован способностью своего подопечного видеть тонкую грань между добром и злом, причем ему вполне хватало устных деклараций. А инспектор Дэлби, очевидно, ни в малейшей степени не заботился о душевных тяготах, мучивших Бодреда. Бурля гневом и грязно ругаясь, Хислдайн был вынужден обратиться в Городскую службу занятости, откуда был направлен на космическую верфь Орион в качестве ученика слесаря с заработной платой, больше похожей на дурную шутку. Ему просто необходимо было так или иначе перехитрить Дэлби!
Меж тем обнаружилось, что его новое начальство, прораб Эдмонд Сэркейн, еще один бывший космоплаватель, не более симпатично, чем предыдущее. Сэркейн сразу дал своему подчиненному понять, что для того, чтобы хотя бы заикаться об оплате за час работы, тому следует проработать этот час с полной самоотдачей. Для Бодреда это было абсолютно неслыханно. Не может же он говорить всерьез! Бодред предпринял ряд мер, направленных на обман бдительности прораба, однако тот имел дело с тысячами подмастерьев, тогда как опыт Бодреда ограничивался лишь одним Сэркейном. Как только страдалец затаивался в тени с намерением немного передохнуть либо пытался пропустить особо мучительную стадию обработки детали, в его уши тут же бил резкий голос Эдмонда, так что Бодред даже начал задумываться о возможности приятия неизбежного. В конце концов, работа оказалась не такой уж тягомотной, а неуважительное отношение прораба можно было расценивать как желание сделать своего ученика лучше во всех аспектах, в том числе и в искусстве металлообработки. К своему крайнему изумлению, время от времени он обнаруживал, что занят прилежным трудом.
