— Понятно, Ваша милость. Можно даже организовать несколько панических продаж старинной недвижимости. Сбить на неё цену, а потом по дешёвке скупить вместе с прилегающей территорией, расширяя Вашу персональную собственность. Надеюсь, я достаточно уловил мысль моего Великого Учителя?
— Всё, что относится к коммерции, ты воспринимаешь обычно быстро и точно. В настоящее время я владею одной десятой частью суши Элеи. Почему бы мне несколько не увеличить эту долю?
— Разумеется, Ваша милость. Чуть не забыл. Один маленький вопрос. Тут список из десяти персон-претендентов на вступление в круг бессмертных.
— Оставь до моего возвращения к активным делам.
— А если кто-то из них до этого срока не доживёт?
— Тем хуже для них. До встречи через десять лет, Бэш.
Секретарь с поклоном, словно бесшумная тень, трудно ассоциируемая с его грузной фигурой, исчез.
Крокут остался один, закрыл глаза и мысленно начал считать до ста, с каждым ударом сосредотачиваясь всё глубже и глубже на мистическом центре в глубине затылка. Его сознание, при этом, погружалось в ощущение тёмной, однообразной, сжатой в тугое, сверхмощное пятно силы, стиснутой в небольшом пространстве планетарного мира, но зато плещущей морем без берегов в пространстве другом. Это сила воли Крокута находилась одновременно в двух пространствах — телесном, концентрированно ограниченном, и психическом, ограниченном лишь рамками вместимости той высшей части всякого существа, где коренится само понимание.
Теперь Крокут сам превратился в это живое пятно, из которого вырывались тонкие, но удивительно мощные отростки-щупальцы, инстинктивно ища новое седалище для своего хозяина. Тот не заметил, как его почти безжизненное тело пересадили в кресло на колёсах и повезли по длинным тоннелям и переходам в тот древний, заветный Зал.
* * *
Пьер Горский уже десятый день находился в одной и той же комнате, очень похожей на больничную палату Земли какого-нибудь госпиталя для супераристократов. Теперешнее положение было довольно курьёзным. К его телу постоянно присоединяли какие-то приборы, связанные со сложными панелями, утыканными клавишами и соединенными с видеоэкранами. Приходящие в палату, либо явно не могли, либо отказывались его понимать. Конечно, имел место языковой барьер. Но почему бы не попытаться его преодолеть. Тем более, что нечто общее в языках угадывалось довольно рельефно.
Как он сюда попал? В эту палату? Этого он знать не мог. Тогда, он на неопределённое время потерял сознание, но всё бывшее с ним накануне он помнил с удивительной отчётливостью. Вот он летит в открытом космосе по направлению к Земле. И вдруг, то ли он начинает расширяться во все стороны одновременно и равномерно со скоростью взрыва, становясь невообразимо огромным, то ли Земля начинает уменьшаться до размеров горошины, оставаясь видимой и различимой. Но вот изображение Земли заколебалось и из вибрирующих контуров горошины стали веерами, одно за другим, образовываться мириады горошин, каждая из которых имела отчётливые очертания его родной планеты. Стоило Пьеру присмотреться к какой-то одной горошине повнимательнее, она тут же увеличивалась в размерах. На одну из горошин Пьер загляделся так пристально и долго, что она через некоторое время заняла всё поле его зрения и в этот момент он обнаружил себя падающим с высоты нескольких десятков километров на поверхность планеты. Земля? Очертания континентов были очень похожи, но замечались и различия. Континент, напоминающий очертаниями Африку, был явно меньшего размера. Зато рядом с аналогом Австралии находился ещё один континент примерно такого же размера.
