— Алесь, ваш квартал оцепляют! — сказал Бронислав тихому черноголовому мальчишке.
Тот остановился, побелевшими глазами прося поддержки.
— Беги, приемник свой прячь! — в самое ухо прошептал Костик.
— Он на чердаке, только батарейки в комнате.
— Надо быть дома, а то матери влетит, — прошептал Броня. — Приказ коменданта читал?
Алесь даже удочки бросил и помчался во все лопатки.
— Недавно был приказ коменданта о мальчишках старше двенадцати лет, — стал пояснять Бронислав. — Если нету дома во время облавы или проверни, будут считать, что ушел в партизаны.
От этих слов под ложечкой у Коли заледенело, ноги отяжелели. А тут навстречу сразу три фашиста, да еще пьяные.
— Вот от таких лучше подальше, — сказал Броня, и вся компания юркнула в первую же калитку.
Вышли из чужого двора, лишь когда пьяные фашисты прошли мимо и не стало слышно их голосов.
Вскоре двое мальчишек повернули направо, а Бронислав с Колей прошли еще немного и вошли в небольшой дворик, окруженный облупившимися двухэтажными домами, похожими на общежитие. Во дворе стоял огромный дуб, под которым на скамейке сидела старушка.
— Коля, подожди меня здесь, я отнесу рыбу и выйду, — сказал Бронислав и вошел в дом.
Коля боялся, что бабка станет выспрашивать, кто да откуда. Но она молчала, словно и не замечала робко прикорнувшего на другом конце скамьи подростка.
Но вскоре Броник выскочил из дома и зазывно махнул Коле рукой. А когда тот подошел, прошептал, чтоб не услышала бабка:
— Я рассказал маме про твою сестру, она велела позвать тебя в дом. Сама поговорит.
Коля попал в неожиданно уютную просторную квартиру из двух комнат и большой кухни, где на железной печке что-то варилось. Его приветливо встретила мать Бронислава, полька, говорившая по-русски с сильным акцентом.
Пол в комнате, в которую провела Колю хозяйка, так блестел, что на него боязно было наступать, и Коля с презрением смотрел на свои запыленные рваные ботинки. Поняв его состояние, хозяйка сказала, чтобы не стеснялся, пол легко моется. Усадив гостя на мягкий стул, на каком тот отроду не сиживал, хозяйка положила руку ему на плечо и тихо проговорила:
— Ти мена не боись, Колья, бо есть я полька-навчителка. Мое срцо боли пре все детя. Скаж, когда твоя сестрица попала до немецка?
Коля мало-помалу ободрился и рассказал все о сестре и тетке Христе с ее дочерью.
Выслушав его, учительница сказала, что надо обдумать, с чего начать розыск, посоветоваться с мужем.
— Вацлав днесь на обед не пршиде, — сказала она, видимо, о главе семьи. — Мойте руки. Пообедаем, потом думаем.
