— Ну, если самое трудное впереди, то идем дальше. Отдыхать некогда, — сказал Моряк. — Ты сам-то не выдохся ли?
— Да я-то что, никакого груза! — развел руками проводник. — Хоть бы автомат дали понести.
— Человек идет во главе боевого партизанского отряда, и все ему мало… Дайте ему еще и автомат! — отшутился Моряк. Но тут же он серьезно добавил: — Днем я научу тебя обращаться с оружием, тогда и будешь носить. Ну, ладно, Коля, веди дальше. Но что же нам предстоит еще более трудное? Может, заранее надо подготовиться, как перед трясиной?
— Там есть лес, — ответил Коля, раздвигая густые ветки ольшаника и пробираясь в гущу зарослей. — Там ручей такой широкий, что не перепрыгнешь, а…
— Ну ручей нам не страшен, вброд перейдем! — не дал ему договорить Моряк.
— Вброд нельзя. У него с берега трясина похуже той, что прошли. Там была кладка, да мы с Верой стащили ее в воду, чтоб полиция с Припяти к нам не пробралась.
— Ну и стратеги! — то ли похвалил, то ли осудил Моряк. — Что ж, полиция не нарубила бы жердей для новой кладки?
— Так станет рубить, мы же услышим и уйдем подальше.
— И то верно.
Ольшаник становился гуще. Местами попадались переплетенные заросли лозняка. Идти по ним в сгустившейся предрассветной тьме было все трудней. Но проводник подбадривал:
— Осталось чуть-чуть. Уже совсем ничего. Самую малость…
Наконец чащоба кончилась, и в кромешной тьме что-то аспидно блеснуло.
— Вот она, та протока! — с радостью, словно на этом кончались все трудности, сообщил Коля. — За нею там до ста досчитаешь и уже добежишь до Припяти. Нужно срубить две большие елки и перекинуть через протоку.
— А есть они тут, елки? — озадаченно спросил Саша Реутов, уже вынув из-за пояса топор. — Тьма как на дне трясины.
— Солодов, пройди с Реутовым вправо, там виднеются пики елок. Срубите и тащите. Остальным можно отдохнуть. — И, обращаясь к Коле, спросил: — Устал наш проводник?
— Нет, товарищ командир. Я привычный.
— Шпарит, как лось, не угонишься за ним! — послышался нарочито недовольный голос.
— Вот вы устали. Переберемся через ручей, отдохнете.
— Нет, Коля, — возразил командир, — если, как ты говоришь, Припять — только до ста сосчитать, то мы немного отдохнем лучше здесь. А там неизвестно, что нас ожидает…
— Смотрите сами. Я могу идти до самого утра.
Командир присел на траву. Пристроился рядом и Коля. Но тут же пожалел, что сел. Ноги сразу отнялись. Голова отяжелела, а глаза словно черной пеленой завесило. Он ущипнул себя за ногу, чтобы не уснуть. Но боли не почувствовал.
