Лучше лизнуть, чем гавкнуть [сборник] | страница 75

Узнав, что у меня в очередной раз угнали машину, родные, друзья, близкие — все дружно стали поздравлять и желали увидеть за рулём нового, приличного автомобиля. Я где-то вычитал афоризм: «Моя слава росла с каждой моей неудачей». Но в этот раз мне ещё довелось познать на себе суровые законы проклятого капитализма с его железной хваткой частной собственности. Телефонный звонок известил о том, что наша машина находится по адресу такому-то, на стоянке, куда отвозят все средства передвижения, нарушившие существующие правила и законы.

Приехали.

— Ваша?

Завёл. Проверил. Всё, что было в салоне и багажнике, отсутствовало. На полу валялись бумажные стаканы и бутылки из-под пива, женские часики и пачка презервативов. (Как пошутил потом один из друзей — хоть какая-то компенсация за всё происшедшее).

— Да. Можно забирать?

— После оплаты.

— А за что я должен платить? У меня её угнали.

— Это частная стоянка. Нам сообщил владелец частной парковки, с которым у нас имеется договор, чтобы мы забрали постороннюю машину с их территории.

— Сколько я должен заплатить?

Названная сумма повергла меня в уныние. Я сказал, что приеду попозже. После консультаций с полицией, адвокатами стало ясно, что законы частной собственности незыблемы, а тратить время и средства на проблематичную поблажку нецелесообразно. А посему решили забрать «ржавое корыто» и проститься с месячным SSI.

Но заключительная страница этого эпизода в книге моей увеличивающейся славы была написана через несколько дней. Мы мчались к аэропорту, превышая допустимую скорость, поскольку дочь опаздывала к вылету самолёта. Успели. Первый терминал был нашей авиакомпании. Едва я подъехал и остановился, а дочь попыталась выйти из машины, как ко мне в стекло постучал полицейский и потребовал водительские права. Я подумал, что последует штраф за превышение скорости. Но и у дочери тоже потребовали документы и полицейские кольцом окружили машину. Один из них чётко приказал:

— Сидеть! Машина в розыске! Не выходить! — это — уже дочери, пытавшейся успеть к самолёту.

Пока дочь нервно объяснялась с возбуждёнными полицейскими, я со своим незнанием английского, по-русски бил себя в грудь, чтоб доказать жестом: