— Смотри-ка, это Пегги, Пегги Бумеке, — взволнованно прошептал Косой.
У нашего подъезда, лениво прислонившись к двери, стояла светловолосая Пегги — дочь дворника и нимфоманка.
— Привет, ребята! Дай мне кусочек твоего апельсина, Лапша! — крикнула она мне.
— Я дам тебе кусочек своего апельсина, если ты дашь мне кусочек своей…
Патси не закончил фразу; он стоял, улыбаясь и с надеждой глядя на нее.
— Ну ты и нахал. — Она хихикнула, довольная этим предложением. Тем не менее Пегги его отшила. — Позже, птенчик, не сейчас. И не за апельсин — принеси мне пирожное, русскую шарлотку, если хочешь, чтобы я дала тебе кое-что взамен.
Проходя мимо Пегги, я ее ущипнул.
— Ох, Лапша, перестань, не здесь, лучше пойдем под лестницу, — прошептала она.
Я был очень молод. Я сказал:
— Нет, сейчас я голоден.
Макси бросил мне вдогонку:
— Встретимся после ужина у Джелли, Лапша.
— Я приду! — крикнул я в ответ.
Я бегом промчался по пяти пролетам скрипучей лестницы и влетел в нашу темную и тесную квартирку. В ней стоял чудесный запах пекущегося хлеба.
— Ужин готов, мама? — завопил я, швырнув в угол учебники.
— Это ты, мой мальчик, мое золотце?
— Да, ма, я спрашиваю — ужин готов?
— Что ты спрашиваешь?
— Я спрашиваю, ма, — ужин готов?
— Да, да, он готов, но подожди, пока твой отец и братья вернутся из синагоги, и я зажгу праздничные свечи.
— Я голоден, ма. Почему я должен ждать твоих свечей и папы?
— Потому что, если бы ты был как твой папа и братья, ты бы не попадал все время в неприятные истории, и не ходил бы всегда таким голодным, и, может быть, хоть иногда думал бы о синагоге. — Мама испустила глубокий вздох.
— Я думаю о еде и о том, чтобы делать деньги, большие деньги, мама, — миллион долларов.
— Миллион долларов? Это очень глупо, сынок, поверь мне. Миллион долларов — это для миллионеров; а для бедных людей есть синагога. А теперь не мешай, пожалуйста, — мне надо закончить со стиркой, чтобы мы могли принять ванну перед Днем отдохновения. И не забудь напомнить — я должна вымыть тебе голову с керосином.
— Ма, а папа занял денег, чтобы заплатить за квартиру?
Я услышал, как мама снова глубоко вздохнула:
— Нет, сынок.
Я взял «Робин Гуда», которого одолжил мне Макси, и стал перечитывать его заново. Я был ненасытным читателем. Я мог читать все, что попадалось мне под руку.
Я слышал, как мама энергично трет одежду, замоченную в ванной. Дневной свет начал постепенно меркнуть. Скоро читать стало трудно. Я чиркнул спичкой и взобрался на кресло. Я попытался включить газ, но в лампе его не было. Я крикнул:
