И всё это не прекращая говорить, убаюкивая меня своим добродушным ворчанием и сетованием, окружая заботой и вниманием. Ему было наплевать на посторонних и невольных зрителей, Димку сейчас волновала только я. И только обо мне он заботился, сосредоточив всё своё внимания, заполняя собой всё окружающее пространство…
Так, что я тихо вздохнула, опуская сведённые судорогой плечи, и прислонилась лбом к его плечу, вдыхая горьковатый запах одеколона, смешавшийся с ароматом пороха и дыма от сигарет. И совсем не возражала, когда меня укутали в эту самую куртку и подняли на руки, крепко прижимая к себе. Обхватив брата руками за шею, я спрятала лицо на его груди, чувствуя, как тело наливается свинцовой усталостью, а веки тяжелеют.
Всё, на что меня хватило, это лишь тихо спросить, едва слышно прошептав:
- Домой?
- Домой, мелочь, - усмехнулся Димка, прижимая меня крепче и уверенно шагая в сторону выхода. – Вот сдам тебя на руки доброй тёте Харон и отправлюсь побеседовать с этим недоумком, который к вам в клуб как к себе домой зашёл.
- А он… - я снова сглотнула, невольно сжавшись в комок от воспоминаний. – А он жив?
- Я бы был не против, если бы он умер в больнице, - несколько задумчиво протянул Димыч, добравшись до машины и щёлкнув брелоком сигнализации. Усадив меня на пассажирское сиденье рядом с водительским, пристегнул ремень и укутал плотнее в собственную куртку. – Но, увы, идиотам везет, и он даже очень шустро что-то втирал врачу и моим коллегам. Не доверять районным у меня причин нет… Но я всё равно сам съезжу, пообщаюсь с раненным.
- А…
- Изи, солнце моё… В клубе полно камер. Я думаю, ребята будут не против поделиться записями и этому придурку просто некуда будет деваться, - наклонившись, Димка осторожно поцеловал меня в лоб. – Отдыхай. Я схожу, вещи твои заберу, да начальство клубное уведомлю о необходимости сотрудничества с правоохранительными органами. Ну и о твоём больничном, на ближайшие несколько дней.
Слабо кивнула, прижавшись щекой к прохладной, гладкой коже и наконец-то закрыла глаза. Теперь я могла поверить, что всё будет хорошо… А обо всём остальном, я подумаю завтра.
***
Димитрий Александрович Араньев за время работы в полиции успел повидать многое, обзавестись здоровым цинизмом, чёрным чувством юмора и пофигистическим отношением ко многому. В том числе и к некоторым чужим бедам, как бы грубо и бесчеловечно это не звучало. Единственное, к чему он так и не смог привыкнуть и с чем до сих пор не выходило смириться, так это с тем насколько же беззащитная, хрупкая и беспомощная порой у него сестрёнка.
