Завтра начиналось сегодня. Сладко ныли мышцы в предчувствии работы. Если бы Фому нынче впрягли в плуг, он пропахал бы борозду через весь мир. От нервного возбуждения тело стало легким и невесомым. Он нетерпеливо топтался у порога, пока жена закутывала его шею в шарф, наказывая дышать носом, потому что простуживаться нельзя, и вырывался из ее рук, как непослушный ребенок. К счастью вела светлая морозная дорога.
…Но на галерее снова пересекла ему путь Роза Семеновна.
Водянистый поскользнулся на ровном месте.
— Бонжур, старик, — сказала она, пуская в лицо Фомы ментоловый дымок. — А ты ее не любишь!
— Как это? — не понял Водянистый.
— Если бы ты ее любил, ты давно подарил бы мне парик. Мне только парика не хватает для полного счастья. У всех есть, а я что — лысая?
— По какому это случаю? — возмутился Фома. Эта старая карга вздумала его шантажировать.
— А иначе я сообщу куда следует, за нею придут и заберут. И не увидишь ее, как своих ушей.
— Нет-нет, — отступил Водянистый. — Что угодно, только не это. Будет вам парик, будет.
— А ну поклянись. — Роза Семеновна вытащила из муфты серую книгу.
Фома приложил к ней руку и между растопыренными пальцами прочитал название: «Уголовный кодекс».
— Свободен, — презрительно сказала Роза Семеновна. — Бери лопату — иди копай.
«Трус!» — ругал себя Водянистый, спускаясь по лестнице. И понимал, что поступил правильно, рационально. Ведь он боялся не только за себя, а за их любовь. Но стыд хлестал его по щекам березовым веником. В жизни все было сложнее.
Снег вкусно скрипел под ногами, деревья стояли в пенопластовом инее, детское солнце вытягивало к земле свои лучи — и Фома успокоился. Что значит маленький компромиссик в большом деле?
В библиотеке он занял привычное место, оглядел стопы заказанной литературы, и тут Фому снова охватило удивительное пьянящее пламя вдохновения…
Он раздувал горн в заброшенной сельской кузнице, где на колышках по углам мертвыми железяками собирались его знания: истоптанные подковы цитат, ржавые боровы классификаций, тяжелые штабы аксиом, гвоздики определений. Все это прежде он месяцами складывал вместе, подгонял, изобретая чудовищный велосипед на гнутых ободьях. Но теперь он кинул все в огонь, вдувал мехами свежий воздух, разжигал, готовя невиданный сплав, дамасскую сталь, секрет которой знали старые мастера. И когда это сплелось в огненный клубок, он выхватил его на наковальню и наотмашь, с хеканьем начал ковать фантастическую вещь, которая удивляла его самого. Смеясь и горланя от восторга, он с каждым ударом убеждался, что удивит ею весь мир.
