– Пойдём, дочка… – только и смогла ответить Валентина.
* * *
У избы приоткрыла Маше дверь в сенцы. И отошла.
– Иди к нему. Я к твоей бабе Насте пойду ночевать. Мы договорились. Выпьем с ней чего покрепче. Не хочу вам мешать. Решайте всё сами.
И уже отойдя от избы, прошептала:
– Что же вы, дурачки, наделали…
Маша зашла в натопленную и пахнущую стоящими на столе пирогами избу. В большой комнате горела лампадка. За перегородкой в маленькой комнатке светился красный ночничок.
Женька лежал на боку и никого не ждал. Ему не спалось. Не пил три дня. Замело. Не добраться.
– Кто там? Ты, мам? – обернулся он, когда услышал шаги.
– Это я, Жень.
– Маша?!
Женька не знал что делать. Что сказать. Как себя с ней вести. Она присела рядом на стул. Вся пахнущая свежестью, только что с мороза.
– Ну вот, смотри, Снегурочка. Это я, твой безногий Дед Мороз.
– Вижу.
– А раз видишь, то прямо сейчас можешь ехать обратно к себе в Москву. И по дороге скажи матери, чтоб не сводничала. Я инвалид, а не маленький мальчик.
– Я приехала к тебе не просто так. Мне нужно с тобой серьезно поговорить. Это очень важно.
Говорили долго. Всю ночь. И не только говорили. Под утро, утомлённые ласками и счастливые, лежали в постели и улыбались оба, как дети. Женька обнимал Машу, и впервые за долгое время ему не хотелось плеваться, пить и плакать.
– Глупенькая, зачем ты приехала сюда? Как мы теперь?
– Я люблю тебя, Женечка. Как настоящего мужчину.
– Ага, как половину настоящего мужчины.
– Не шути так. Не смешно. Я кончу институт и перееду к тебе. Мы поженимся. У нас будут дети. А ты меня любишь?
Женя помолчал немного. Вздохнул.
– С первого взгляда…
Заснули. Когда в окошках избы забрезжил серый январский рассвет, Женька проснулся, погладил и поправил на Машином лбу прядь родных и послушных волос, спросил:
– Машуль, а ведь мы ещё сползаем с тобой на наш костёр, правда?
Она открыла глаза и тихо прошептала:
– Конечно, сходим… На старое место.
– На наше старое место.
Уснули. Это был их последний разговор.
* * *
Валентина встала с кровати около пяти утра. Бабка Настя спала чутко.
– Куда ты, Валюшка?
– До ветру сходить.
– Ну сходи-сходи…
Бабка Настя успокоилась и заснула.
Валентина пошла к своей избе. Пыталась подслушать разговор. Без толку. Зашла в сени. Поковырялась там чего-то. И тихонько вернулась к бабе Насте – назад в тёплую постель.
* * *
Опытные печники потом гадали, как могла загореться изба. Все знали, что гореть она начала с крыши. Видно, под соломенной трухлявой застрехой с раскалённой асбестовой трубы скакнула куда-нито шальная искра. Запалилось прошлогоднее сено. Разошлось по чердаку. С восходом солнца уже горели стены, а крыша обвалилась внутрь.
