Зорьку выводили улыбающиеся немцы. А Колодкин отряхивал сено с плеч и из-за шиворота. На улицу выбежал Валька. Вцепился руками в обмотки фашиста ниже колен. Закричал.
– Стой, фашист! Отдай нашу корову! Нам Борьку кормить нечем!
Немец оттолкнул мальчишку. Достал из-за плеча винтовку. Навел на Вальку. Марья бросилась ему в ноги.
– Не стреляй! Забирай корову. Не стреляй!
Обхватила сына. Загородила собой.
– Бери своего выродка. Немцы благородный народ. Детей не будут стрелять.
Колодкин наконец отряхнулся. И дал кулаком Зорьке по боку.
– Пошли, говядина! Сейчас с господами немцами печёночки зажарим!
* * *
На улице группа солдат потешалась над Егоркой. Он всем улыбался. Кто даст ему кусок шоколадки. Кто самогону плеснёт. Поменяли его заячью тёплую ушанку на немецкую пилотку. Дали в руки топор и повели Егорушку к Москве-реке. Среди всех выделялся молодой фотограф – юнец лет восемнадцати по имени Дитер. Он снимал по возможности самые интересные и пикантные события с самого начала войны. Много занимательных кадров сделал в Белоруссии, в Смоленске, под Вязьмой. Теперь ещё чуть-чуть – и будут кадры из Москвы. Но пока и в Подмосковье есть что поснимать.
Заставили Егорку рубить прорубь. Он что есть силы колотил топором лёд. Все смеялись. Сменяя друг друга, после Егорки работали и немцы. Прорубь вышла в самый раз. Заставили Егорку раздеваться.
– Ти дурачок. А будешь умный. Святой вода! Буль! И здоров! Ныряй! Драй! Пригай!
Егорка в подштанниках и босой слушал людей и не мог понять, как ему нырять. Он не умел плавать. К воде, бывало, и не подойдёт. А тут ныряй. Дитер сделал коллективное фото. Полуголый Егорка. И немцы вокруг.
Двое взяли Егорку под руки. Двое за ноги. Опустили в прорубь вниз головой. И отпустили ноги.
– Дафай! Плыви! Крестись! Здоровье!
Но Егорка из проруби не показывался. Немцы пожали плечами. Шутка оказалась неудачной. Выпили самогону и пошли по избам.
Ночью к обер-лейтенанту привели задержанную. Девчушка была с мороза. Красные щёки. Ярко-рыжие волосы. Злые глаза.
– Кто тебя послал? Откуда идёшь? Куда идёшь?
– Из Москвы иду. В деревню. К родным.
– Как зовут?
– Владимирова Вера.
– Сколько лет?
– Шестнадцать.
– Почему шла ночью?
– Задерживали часто. Документы спрашивали. Вот и припозднилась.
– Что надо здесь, в деревне?
– Племянник Борька маленький. Одёжку тёплую ему несу. Холода-то какие!
– Как перешла линию фронта?
– Чего?
– Как шла сюда?
– Так по реке трусила. Река-то замёрзла…
Обер-лейтенант порылся в вещах. Поморщился.
