– Вчистую? – глаза Скобы сверкнули из‑под малахая.
– Вчистую.
– А кубышка? Без кубышки купцов не бывает. Верно я говорю, Крахмальный Грош?
– Не бывает, – подтвердил тот.
– А скажи, свечами толстыми, чай, торговал купец в соборе?
– Разными, – ответил Крахмальный Грош.
– Такие, поди, были? – взял Скоба с шандала огарок толщиной с указательный палец.
– Были, – кивнул сообщник.
– И такие? – В руках у Скобы оказался огарок совсем тонюсенький, с детский мизинчик.
– И такие. – Крахмальный Грош не понимал, куда клонит главарь.
– Столы, скамейки здесь есть?
Вопрос Скобы вроде был адресован священнику, однако он промолчал, а Шишка с готовностью закружил с зажженной свечкой по церкви в поисках мебели. Из правой двери алтарной принес широкую скамейку. Отец Леонид хотел было вмешаться, когда Шишка, проникнув в алтарь, чертыхаясь, возился со скамейкой, – двое до сей поры неприметных мужичков возникли перед ним, сжали руки: «Охолонись, батюшка».
– Там еще лавка, – сказал Шишка.
– Неси. – Скоба неожиданно размахнулся и ударил рукояткой маузера Шагалова по голове, да так, что тот рухнул на пол. Только глухо ухнуло под сводами от упавшего тела.
Приказание быстро было исполнено.
– А теперь привязывайте их к лавкам и обутки снимайте.
Помощники выполнили распоряжение главаря четко. Кинули, как куль, на скамью Шагалова, намертво прикрутили к ней веревками, которые, похоже, постоянно имели при себе. Пимы, портянки, носки полетели на пол.
Доверенный, кажется, ясно понял, к чему все клонится, и как рыба, пойманная в сети, затрепыхался всем телом. Тщетно. Хваткие, как клешни, здоровенные руки разбойников утихомирили, примотали к лавке и его.
– Не позволю храм Божий в пыточную превращать, – раздался громкий голос священника.
– Общайся с Богом, поп, не вмешивайся, – посоветовал ему Скоба. Понизив голос до шепота, зловеще пообещал: – До тебя еще очередь дойдет.
Скоба из рук лучшего своего приятеля забрал свечку, склонился над очнувшимся купцом.
– Ну, говори, купец, не дури, – сказал почти дружелюбным тоном.
Глаза Шагалова, налившиеся слезами и кровью, смотрели с ненавистью. Он молчал.
– А ты? – Скоба переместился от купца ко второму пленнику, осветил ему лицо.
Постоял в ожидании, потом резко выпрямился, сказал, глядя на огонек свечи:
– Тряпками им рты забейте, шибко слыхать тут.
И это приказание главаря выполнили не мешкая.
Главарь присел на корточки, поднес свечу к большому пальцу ноги купца. От боли Шагалов дернулся всем телом, веревки не пускали. Скоба на секунду отдалил свечку. Опять приблизил. Медленно повел огонек по ногтям пальцев ноги, словно пересчитывал их. Пламя окутывало кончики пальцев. Запахло паленым.
