— Кто вы, дитя? — мягким, певучим голосом обратился к ней старший.
— Я? — перепросила она смущенно. — Я… вероятно, ваша сестра.
— Да! О, в таком случае, здравствуй, моя милая, прелестная сестренка! — так же мягко сказал старший князь, заключая ее в свои объятия.
IV
С приездом молодых князей шумное веселье воцарилось в старом замке.
Игры, пикники, охоты, вечера один сменяли другой.
Душой и украшением их служила молодая княжна, окруженная атмосферой поклонения и восторга, наперебой выражавшихся ей всеми участниками этих увеселений.
Но чаще, горячей всех и как-то совершенно особенно выражал ей свои чувства старший брат, и когда он подходил к ней, брал ее маленькие ручки, нежно целовал их, в его поцелуях она неясно чувствовала нечто больше родственной нежности и невольно смущалась. Смущалась она еще и тем, что как-то случайно всегда выходило так, что в эти моменты вблизи их никого не было, и его родственные ласки приобретали характер какой-то тайны.
Но если бы она сказала, что эти братские ласки ей неприятны, она солгала бы. Они смущали ее, но в то же время пробуждали в ней какое-то новое, до того неведомое ей, неизъяснимо приятное чувство.
День ото дня старший князь делался с ней все нежнее и ласковее и, одновременно с этим, младший становился все серьезнее и нелюдимее. Он перестал участвовать в общих увеселениях и пикниках, отговариваясь нездоровьем, запирался в своей комнате или брал книгу и уходил на обрыв. Если во время своих уединенных прогулок он встречался с ними, то быстро сворачивал куда-нибудь в сторону и спешил удалиться.
V
Однажды ночью, когда полная луна заливала и замок, и парк, и степь своим голубоватым светом, когда деревья стояли, как завороженные, в чуткой дреме и тишину степи нарушали только сверчки да летучие мыши, старший князь и княжна сидели в беседке над обрывом.
— Ты помнишь, — певуче говорил князь, нежно обвивая ее стан рукой, — эти стихи: «…И, может быть, на мой закат печальный блеснет любовь улыбкою прощальной…»[4] Помнишь?
— Да, — отвечала она, — помню…
— Ведь она блеснула мне, правда? да? — внезапно со страстью прошептал князь, наклоняясь к ее лицу.
— Я не знаю… — нерешительно, смущенно отвечала она. — Я не понимаю, о чем ты говоришь…
— Ты любишь меня? — продолжал он прерывающимся от волнения шепотом.
— Конечно, милый! — громко отвечала она, глядя на него открытым ясным взором.
— Да? Любишь?
Он страстно обнял ее и прильнул к ее устам…
— Что с ним? Что он делает? — мелькнуло в ее мыслях.
