— Ты только позови, и я вернусь, хорошо?
Не ответила ей, уклоняясь от объятий и слыша, как выходит из комнаты, прикрывая за собой дверь.
Сползла на пол у подоконника, закрывая глаза и сжимая руки в кулаки.
«Ник! Ответь мне! Ты же меня слышишь? Ты не можешь меня не слышать! Почему ты молчишь, чёрт тебя раздери?! Скажи мне в глаза, что хотел моей смерти, скажи мне в глаза, что пришел убивать наших детей! Ответь мне, не то я с ума сойду! Умоляю тебя! Один раз! Пожалуйста!»
И тишина. Глухая отвратительная.
А потом через неё начали пробиваться звуки. Шум ветра или огня. Медленно открыла глаза.
«Где ты? Ты ведь услышал, да? Услышал меня и молчишь. Не дай мне возненавидеть и проклясть нас обоих. Проклясть всё, что с тобой связано! Ответь мне!»
И сквозь шум его голос, издалека, пока ещё глухо, пробивается сквозь вату, сквозь нарезанное стружкой стекло или осколки зеркала, где отражается наше прошлое.
«Не могууу, малыш. Не могу, веришь? Пока не узнаю, где ты… в каком ты из миров… я не могу отправиться туда, оставляя тебя здесь. Ответь мне, Марианна».
Подалась вперед, замерев и глядя перед собой остекленевшим взглядом. Как эхо его голос, как вдирающиеся в мозги ржавые гвозди. И я не замечаю, как ломаю ногти о пол до мяса и оставляю на нам отпечатки окровавленных пальцев. Как же красиво ты снова лжешь, Мокану. Как проникновенно, как же адски жестоко ты лжешь! Он кричит, разрывая мне сознание, а я не могу ответить. Меня застопорило, и слезы катятся где-то внутри, беззвучно и сухо, они трещинами раскалывают мою плоть, и они паутиной расходятся по всему телу. Отправится за мной? Чтобы убить меня? Чтобы терзать меня снова? Какой грязный цинизм.
«Я не отпускал тебя, слышишь? Ты не имеешь права ослушаться меня!»
Сжала виски руками и зажмурилась. Молчи! Я прошу тебя, лучше молчи! Не смей опять разрывать мне душу на части! наверное, я хотела услышать что-то иное. Наверное, я хотела не эти слова… не эти крики хриплым и сорванным голосом, я хотела слышать жестокие фразы, я хотела соединить картинку с видео, застывшую кадром в голове, и этот голос, но они как два разных полюса. И во мне диссонанс бешеный, и голова от боли гудит и, кажется, лопаются вены.
«Просто отзовись… Отзовись, малыш. тебе не спрятаться от меня. Я ещё не сдох… значит, и ты не могла умереть».
Открываю рот и не могу закричать ему ни вслух, ни про себя. Только шептать:
— Не верю тебе… не верю… не верю тебе. Ложь! Всё — ложь!
«Не верь им… слышишь? Никому. Я люблю тебя. Люблю, малыш. Это наша пропасть. Сейчас твой черёд. Удержи меня. Не позволяй прыгнуть в неё. Отзовись!»
