Они ходят в слепом заблуждении, которое укрепили в них их философы, будто человечество должно быть разделено на два стана: мужчин и женщин… И извечно существуют два начала, — мужское и женское, — которые должны вести между собой борьбу…
А я говорю вам: нет, нет и нет!.. Человек един…
И только та любовь истинна и та дает радость и полноту жизни, становится союзом двух вдохновенных и ищущих душ, которая превыше всего ставит человека… Тогда нет ни раба, ни рабыни, тогда нет позорной вражды между мужчиной и женщиной. Тогда, женщины, может быть, и нам не пришлось бы — увы — переселяться на остров…
И не было бы того, что называется женской ложью, женским упрямством, кокетством, жестокостью… Женщина перестала бы быть игрушкой, источником грубых наслаждений, рабой — и вместе с тем деспотом, для которого создается роскошь, потому что прежде всего в ней видели бы человека…
И она сама видела бы в мужчине только человека…
Когда Урания кончила говорить, все были взволнованы ее речью… Она напомнила о тех возможностях счастья, которые женщины острова утратили навсегда, покинув землю.
Мессалина вздохнула и сказала:
— Ты сказала много истинного, прекрасная Урания… Но все это хорошо только в мечтах… И не от нас, женщин, зависит… Нужно пересоздать мужчин, чтобы они искали в нас прежде всего не женщину, а человека…
Кассандра приблизилась к месту, где находилась Урания и, выкинув вперед трясущиеся руки, воскликнула:
— Девушка!.. Ты приехала сюда, чтобы смущать нас своими речами… О, я недаром предвидела, что появление на острове Гермеса сулит нам неисчислимые бедствия!.. О, горе нам!.. Горе!..
Урании в знак особого почета отвели комнату в королевском дворце Мессалины.
Девушка покорила всех приветливостью нрава и острой гибкостью ума, напоминающего ум мужчины. Казалась немного странной некоторая угловатость ее движений и крупная неженская походка, указывающая на твердость характера, но этому не придавали особого значения.
Весь следующий день после празднества Мессалина провела с гостьей.
— Неужели тебе не жалко было, девушка, покинуть своего любимого жениха, и не хранится ли у тебя где-нибудь в уголке души желание когда-нибудь вернуться к нему?.. — спросила испытующе Мессалина, которой Урания представлялась загадкой…
— Королева, — я не могу ответить тебе на вопрос… Но могу уверить, что мной руководят только самые чистые, благородные желания…
Ответ этот не удовлетворил Мессалину. Она смотрела в задумчивые лучистые глаза девушки… И сама не знала, что в них было притягивающего, отчего вдруг сильней начинало биться ее сердце…
