— Нет, он был как всегда.
— Ну, что вы мелете! Это по меньшей мере странно, невероятно даже… Тэк-с, идите-ка сюда! — кликнул он двух агентов. — И будьте, пожалуйста, любезны, особенно любезны с господином Видершейном. Мы ведь с ним старые знакомые. Чуть ли не друзья.
«Издевайся, скотина», — подумал письмоводитель и пожал протянутую ему господином Тэкстэкс руку. Наручники щелкнули.
— Только поаккуратнее, смотрите! Чтоб не было больно!.. Тэк-с, тэк-с.
Лицо письмоводителя опять побагровело. В дверях на него напал истерический смех:
— Он и палачу это говорит?
Агенты ухмыльнулись, а на губах господина Тэкстэкс, который тоже слышал слова письмоводителя, появилась довольная улыбка.
Следователь допросил уже четверых служащих виноторговой конторы, помещавшейся во втором этаже, и жену Оскара, и портного Фирнекеза, который время от времени только кивал или мотал головой, и много раз швейцарца-оружейника, но ни на шаг не продвинулся вперед.
Эксперты установили, что смерть Молитора наступила от удара тупым предметом в левый висок. Много ли было похищено денег и было ли вообще хищение, выяснить пока не удалось, поскольку записи в книгах велись как попало и вопреки всем правилам бухгалтерии.
Теобальд Клеттерер явился к следователю по собственному почину. Ему нужно дать важные показания.
— Я Теобальд Клеттерер, — воскликнул он в дверях и вступил в комнату как на театральные подмостки: без признаков волнения, как бывалый актер, он быстрым и уверенным шагом пересек большую комнату, вперив в следователя открытый взор.
Господин Тэкстэкс внимательно оглядел низкорослого загорелого человечка в ослепительно белой манишке, с чересчур пышным бантом вместо галстука и с мягкой широкополой шляпой в руках.
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Но у Клеттерера это не было предусмотрено. Он остался стоять.
— Ключа я к тайне не принес. Но сердце мне повелевает за друга голос свой поднять. Мне этот шаг не легок был. И все же я пришел сказать: он не виновен!
— У вас как будто садоводство? Как должно быть приятно возиться в саду — особенно человеку, знающему свое дело.
— Мне шел четвертый год, когда я с ним сдружился. И он всегда был верен идеалу. Он человек незаурядный. Готов внести залог и взять его на поруки. Ему не вынести оков.
— Тзк-с, тэк-с… Не посоветуете ли вы мне что-нибудь, господин Клеттерер. Я тут в саду у себя посадил на одной грядке тельтоверскую репку. Да что-то она не всходит.
— Что вы, господин следователь! Рано еще! Слишком рано! Репка любит солнце, тепло. Нынче репка будет особенно нежная… Немыслимо, недопустимо, чтоб человек…
