Когда полчаса спустя старая служанка Молитора явилась приготовить ужин, она увидела, что хозяин лежит на полу мертвый, в луже крови, возле открытого несгораемого шкафа.
Оскар и письмоводитель встретились с Соколиным Глазом у лавки Хейльмана и, прихватив его, отправились к Фирнекезу.
Портной восседал на столе и выдергивал белую наметку из брюк фрачной пары, предназначенной письмоводителю. Фраки он скроил, но за шитье еще не принимался.
Оскар рассеянно присел у окна, а пудель обнюхивал своего хозяина и тихо скулил. Сияющая фрау Фирнекез стояла тут же, сложив руки на круглом животе.
Неожиданно Оскар вскочил:
— Мы только забежали посмотреть, как у вас идет дело… Пошли!
На обратном пути они встретили Томаса. Он был членом рабочей партии и шел на собрание.
— Может быть, и вы пойдете? Приехал депутат из Берлина, прочтет доклад об экономическом кризисе. Наверное, очень интересно!
— А что нам проку от такого доклада, Томас?
— И чем это увлекается нынешняя молодежь! У нас в этом возрасте одни девушки на уме были. А ты, Соколиный Глаз, и сейчас промаху не даешь верно ведь? — Но письмоводитель так и не дождался ответа.
Соколиный Глаз мысленно сочинял письмо вдове, снова и снова начинал все с тех же слов: «Дорогая фрау Юлия…», но никак не мог сдвинуться с места. И вдруг ему явилась покойница жена, она шла навстречу все в том же сером платье, и он ясно увидел, как она ласково и одобрительно кивнула ему головой.
Оскар должен был напрячь всю силу воли, чтобы сохранить спокойствие. Он снова и снова припоминал все до мельчайших подробностей. «В переулке было уже совсем темно. Никто меня не видел». Охваченному страхом и отчаянием Оскару казалось, что одно неосторожное слово может бесповоротно его погубить. «А я ничего там не забыл?»
Внезапно он вцепился письмоводителю в плечо:
— Куда? Стой, ради бога!
Но тот вырвался и побежал вперед:
— Там что-то случилось!
Весь переулок был забит народом. Почтенные горожане, солидно прогуливавшиеся по главной улице, вдруг удивленно останавливались и во весь опор кидались к дому Молитора. Ребятишки норовили пролезть между ногами старших, но их отгоняли.
Четверо полицейских охраняли дверь. Любопытные, сунув руки в карманы и широко расставив ноги, будто в землю вросли; всем своим видом они давали понять, что не тронутся с места, пока всего не узнают. Говорили только шепотом.
— Должно быть, ребенок потерялся. Вюрцбуржцы часами будут глазеть, разинув рты, даже если муха ногу сломает, — сказал письмоводитель.
