Так вот, год назад мой пациент ушёл от меня довольный, как Карлсон, с обещанием обязательно вернуться. Как-то на досуге залез в Гугл и набрал его фамилию. И открыл рот. Можно было считать себя причисленным к избранным. Сеть поведала мне: Ломаный (вот когда мне открылось его прозвище) — самый молодой среди подающих надежды петербургских бомбардиров, настоящий вепрь, будущий Харламов. Я уже прикинул про себя, что нашей клинике можно было бы через связи хоккеиста поглубже внедриться в спортивную медицину. Неплохо бы подкинуть такую идею Грачёву, директору и хозяину нашей конторы.
* * *
Через год парень вошёл в кабинет уже без мамаши. Я видел её в коридоре, но приглашать не стал. Пациенту стукнуло четырнадцать, у него теперь есть паспорт и право на конфиденциальность, которую он, судя по всему, ценил выше, чем мамину опеку.
Отверстие в сердечной перегородке меньше не стало, но выглядел Димка неплохо, вытянулся, повзрослел. Зуб во рту оставался таким же.
— А Ломаный ты из-за зуба?
— Из-за него, — он вытирал остатки геля и натягивал футболку. — С моим сердцем всё в порядке?
У меня не было никаких сомнений.
— Сердце справляется с нагрузками. Размеры камер в норме.
Парень облегчённо вздохнул и направился к двери.
— Слушай, — спросил я его вдогонку, — а чего ты не вылечишь свой зуб?
Он поправил волосы движением, подходящим скорее киноактёру.
— Да ремонтировал я, — сказал Ломаный. — Сделали, и в первый же день после стоматолога мне снова в морду шайба прилетела.
— Не повезло, — сказал я. — Но в запасе есть третья попытка.
— Да ну, чего морочиться? — махнул рукой Ломаный. — Не болит — и ладно.
Он сказал спасибо и вышел. До следующего пациента у меня оставалось свободное время, но тут в кабинет из коридора вкатилась мать. Вид у неё был встревоженный.
— Доктор, у нас всё в порядке с сердцем? — спросила она.
Я пожал плечами.
— Доктор, мой сын задыхается. Нас направили к аллергологу, поставили астму, выписали ингаляторы. Но одышка не прошла.
Мать была абсолютно серьёзна.
— Он никогда вам не скажет. Ещё бы. У него соревнования.
Я кивнул ей на стул, но она замотала головой.
— Нет-нет. Я на минуточку.
Я вышел в коридор, выпустив вперёд себя обеспокоенную мамашу.
— Лена, — обратился я к администраторше, протягивая ей историю, — запишите-ка вот этого пациента к терапевту.
— Я Ира, — обиделась девочка у стойки и обернулась к мамаше:
— У доктора Погодина свободное окно через полчаса. Подождёте?
Погодин поймал меня за пуговицу в ординаторской. Мы не то чтобы не ладили, просто Погодин привык смотреть свысока на всех, кто числится за диагностической службой.
