- Я простой музыкант и механик, - начал Луис. - За мной никакой вины нет. Обвинения не признаю. Мне было жаль, что искусство наших великих мастеров умрет вместе с ними. Я попытался спасти его и изобрел аппарат, который сохранит музыку, пение и голос для потомков. Не я первый пытаюсь сделать это. С давних пор люди стремились создавать механизмы, подражающие голосам птиц и человеческой речи. Двести пятьдесят лет назад английский монах Роджер Бэкон из Ильчестера смастерил говорящего карлика; знаменитый учитель Фомы Аквинского, регенсбургский епископ Альберт Великий водил своих гостей в уединенную мастерскую доминиканского монастыря, где скрытая за драпировкой искусственная женщина приветствовала входящих на латинском языке; воспитанник орилльякской школы Герберт, будущий папа Сильвестр Второй, пятьсот лет назад сделал искусственного человека, который пел и отвечал на вопросы...
- Погоди, - раздался холодный резкий голос инквизитора дона Карлоса Торквемады. - Ты говоришь, что изобрел аппарат, подражающий человеческому голосу и пению...
- Не подражающий, а... - возразил Луис.
- Молчи. Где этот аппарат?
- Вот он, ваша милость, - услужливо сказал следователь, - мы послали людей в дом подсудимого. Они принесли, - он показал на стол, стоявший неподалеку от кресел инквизиторов, - еретические книги и этот аппарат.
- Итак, Агиляр, - Торквемада вновь обратился к Луису, - покажи нам, сравнится ли твое изобретение с искусственной женщиной, созданной Альбертом Великим.
Пока таррагонский музыкант возился у стола, инквизитор наклонился к своему другу Гомесу и что-то вполголоса ему сказал.
- Я готов. - Луис слегка поклонился и отошел в сторону.
Секретари, чиновники и заседатели суда напряженно следили за медленно вращающимся диском. Неожиданно послышался слабый, характерный, чуть гнусавый голос: "Эти люди так же самозабвенно преданы своему делу, как мы - очищению догматов веры от заблуждений, быть может, они кое в чем правы, но мы не должны этого признавать, не то..."
- Хватит! - прервал тот же голос, на этот раз исходивший из уст дона Карлоса Торквемады. Инквизитор стоял, выпрямившись, с искаженным, смертельно бледным лицом.
- Дьявольское наваждение! - завизжал он и сильным ударом посоха разбил аппарат. - Дьявола заставил говорить моим голосом! - Горящий взгляд инквизитора сверлил Луиса. - Ты сам - дьявол в человеческом образе! Бейте его, изгоните сатану, вздерните на дыбу, колесуйте! - Старик захлебывался от ярости; он ударил Агиляра в грудь в знак того, что передает его мирскому правосудию.
