Мигель с нетерпением ждал, когда же они останутся с Альмором наедине.
— Ну? И как это прикажете понимать? — вопросил он, на всякий случай — по-латыни.
— Где благодарности? — Альмор скрестил руки на груди, покосившись на дверь. — Где цветы и обьятия? Такой оплаты, мой скромный друг, ты не видел со дня собственного рождения и без моей помощи и не увидишь, проживи ты хоть до судного дня.
— А что за работа?
— Э нет, не буду портить тебе удовольствие. Расспроси сам. Тут есть пара затруднений. Ну, то есть для обычного специалиста. Не для великого дона Мигеля.
— Голову оторву!
— Маленький урок хороших манер, дон Мигель. Слугам отрывать голову полагается тихо, без криков, дабы не унижать свое достоинство. Достоинство здесь — первое дело, без него ты червяк, и ничего более. Как говорит господин Маруф — пыль под стопами. Под стопами… Сделай из этих слов поэму и посвяти донне Элене.
Тут послышались шаги, и Альмор замер в почтительной позе, успев напоследок показать своему новому господину язык.
Маруф ибн-Гассан вернулся в сопровождении невысокого круглого человечка, одетого в шелк, и представил своего спутника как Васифа аль-Атахию, капитана и владельца судна.
— Да будет известно вам, о мастер поиска сокрытого и утраченного, — перешел он сразу к делу, — что господин наш и повелитель, эмир Джаффар ибн-Малик аль-Ниср, что означает орел, гроза пиратов и диких черных эфиопов, пребывает в печали, и даже упоминания о его многославных победах не в силах ее развеять. Лишь тот, кто отыщет драгоценность, о коей недавно узнал эмир, развеет его печаль. Щедрость эмира известна даже в сих краях, и даже Бармекиды не могли бы сравниться с ним. Дошли до нас, о достославный дон Мигель, чьи глаза подобны соколиным, а мудрость затмевает многих великих мужей, слухи о вашем необычайном искусстве, и хотим мы испросить вашего участия в деле сем.
— Не соизволит ли пресветлый катиб пояснить мне, о какой драгоценности идет речь, и как получилось, что ее местонахождение неизвестно?
— Несомненно, мой благородный друг, но лишь после того, как по вашему слову «Властитель» покинет причал и направится к александрийскому маяку. Да не сочтет мой господин сие за неучтивость, но таков, а не иной приказ пресветлого эмира, я же лишь пыль под его стопами.
Мигель едва удержался, чтобы не фыркнуть, услышав про стопы. Собственно, какая разница, подумал он, что искать? Оплата явно будет достойной, и работа вполне в его стиле. Лишь бы не оказалось там каких-нибудь сторожей… Египет, Египет… Что там писал Плиний? Катоблепас ужасный… Нет, это, кажется, в верховьях Нила. А вдруг именно там… Тогда, решил про себя Мигель, разведывать путь будет мой слуга Альмор. Он меня в это втравил… От этой мысли сразу стало легко на душе.
