По-моему, это и есть любовь. Как бы то ни было, другой версии любви я не знаю. Я изо всех сил стараюсь не думать о той версии, в которой нас постигает какое-нибудь ужасное несчастье. О той версии, в которой мы живы, но разлучены.
Мы целуемся, а я все равно нервничаю.
Из-за своей песни.
Из-за Хейуорд.
Нервы, нервы, нервы.
Половина шестого утра. Тихонько прикрыв за собой входную дверь, я тут же спотыкаюсь о Еву, которая сидит на крыльце с чашкой кофе в руках. Можно считать, повезло. Вот наткнись я на Кэрол, вторую маму Джейсона, тогда мне бы не поздоровилось. Ева хотя бы понимает, что девушки – явление неотвратимое в жизни молодых людей.
Она поворачивается ко мне с хитрой ухмылочкой, какую не увидишь на лице ни у одной мамы на свете. У Евы темно-коричневая кожа и серые глаза, а ее скрученные в дреды волосы одинаково улетно смотрятся и с деловыми костюмами, которые она надевает для выступлений в ООН, и с камуфляжными штанами, в которых копается в навозе. Ее имя приводит других ученых в благоговейный трепет, а вот обычные люди, которые в таких вопросах не ориентируются, видят в ней не эксперта по (среди прочего) генной инженерии, болезням растений и мировой стратегии борьбы с голодом, а умелого садовода-любителя.
Не случайно Джейсон такой мозговитый. Ева любого скептика закидает научными фактами, а потом окончательно собьет с толку, вручив ему гигантскую органическую тыкву в подарок. Об огороде Кервинов ходят легенды.
Ева непринужденно так спрашивает: «Ночевала у Джейсона, Бесс?»
А я непринужденно так отвечаю: «…»
Если быть точной, я не ночевала у Джейсона, а всего лишь провела с ним первые утренние часы. Но, судя по выражению лица Евы, не избежать мне Серьезного Разговора.
– Презервативами пользуетесь? – интересуется Ева. Я внутренне содрогаюсь. «Предохраняться» – вот общепринятый родительский эвфемизм!
– Да, – говорю. – Само собой. Защита, ответственность и так далее и тому подобное. И ТЭ-ДЭ! И ТЭ-ПЭ!
Ее взгляд задерживается на моем лице чуть дольше обычного, и тут я понимаю, что выдала типичный ответ в стиле Азы Рэй. Нацепив свой лондонский акцент, я продолжаю:
– В смысле… о нет, про резинки мы не забываем, так что…
О господи! Неужели эти слова и правда вылетели из моего рта? Откуда они только взялись? Мало того что я сказала «резинки», так еще и «о нет» вставила! Почему по запросу «британский сленг в области контрацепции» мой мозг выдал такое?
Еву, похоже, посетили те же самые мысли. Всем своим видом она как бы говорит: «Вы нарушили правила общения с родителями бойфренда, барышня. Теперь вас ждут дальнейшие расспросы».
