Белым не терпелось занять Богоявленск, сотня казаков влетела на окраину города и помчалась к штабу, началась беспорядочная стрельба. Калмыков и его брат Федор с отрядами бросились в обход белых. Женщины и дети влезли на крыши и оттуда подсказывали, где враги. Атаку отбили.
Мы двинулись к Архангельскому меднолитейному заводу, семьи провожали нас верст десять. 17 августа к нам присоединился Архангельский отряд, командир – латыш Данберг. Скоро нас догнали бежавшие из Богоявленска. Сразу после нашего ухода белые заняли город. Саша оказалась права, а директор завода Пунг, меньшевик, оказался сволочью. Он обещал не трогать семьи бойцов. Многих отправили в Стерлитамак, в тюрьму, а нескольких рабочих сразу же расстреляли в школе. Под звук духового оркестра. Рассказывают, что специально для расправ из Стерлитамака приехали офицеры контрразведки – Шнейдерман, Пылаев и мой знакомец Юсов. Ну, с ним я еще встречусь.
До нас добрался Шамсутдинов, бывший стерлитамакский комиссар промышленности. Во время наступления белочехов он не успел уйти с отрядом и был посажен в тюрьму. Потом ночью целую толпу арестованных отвели за город на коровье кладбище и расстреляли. В темноте Шамсутдинова ранили то ли стреляли плохо, то ли напились накануне. Он уполз и, переправившись через Белую, схоронился в башкирской деревне. А командовали казнями те же: аптекарский сынок Шнейдерман, Пылаев, Юсов.
Трибунал постановил расстрелять всех заложников. Следственная комиссия выяснила, что заложники – а мы с ними еще цацкались! – имели связи с белыми, даже передавали им сведения, а помогал им кто-то из военспецов, но кто, выяснить не смогли, потому что Штамберг, узнав, что их приговорили к расстрелу, бежал. Остальных расстреляли.
Вечером виделся с Сашей. В первую же ночь после выхода из Богоявленска на обоз с ранеными напали казаки и зарубили сестру милосердия большевичку Настю Калугину. Саша в это время была у богоявленцев, помогала перевязывать раненых и из своего браунинга застрелила одного из белых. Об этом она рассказывала совершенно спокойно.
Дела у нас неважные: кажется, мы попали в мешок, нас зажали со всех сторон. Блюхер решил форсировать реку Сим и прорываться в сторону Уфы. Заходил озабоченный Иван Степанович и говорил, что судьба армии, судьба десяти тысяч людей решается сейчас.
– Кому будем молиться, Андрей Сергеевич, господу или Марксу?
– Не знаю, по таким сложным вопросам нужно справляться у Боровского.
