– Что тебе понятно?
– Ни единой капли крови…
– Ничего тебе не понятно! Точисский должен быть убит при попытке к бегству, а попутно чем больше вы перестреляете большевиков, тем лучше.
– Но, Алексей Кириллович… – трезвея, проговорил Пичугин. – Блюхер придет – и тогда нам голов не сносить…
– Какой Блюхер? Вы знаете, что в Москве восстание левых эсеров? Совнарком арестован! С минуты на минуту выступит Муравьев… Командующий фронтом! А вы – Блюхер… Забудьте это имя!
…Точисский встал со стула, нервно одернул пиджак, разгладил бороду и усы, окинул глазами собравшихся. Подперев щеку рукой, на предревкома холодно смотрел бритоголовый Иван Каширин; откинувшись на стуле, откровенно враждебно щурился, поблескивая стеклами пенсне, Енборисов, а вся его свора – Пичугин, Каюков, Зобов – кажется, только ждала сигнала, чтобы броситься и начать рвать зубами. Что-либо говорить этим замаскировавшимся белогвардейцам бессмысленно, но говорить нужно, хотя бы для главкома Каширина, который не догадывается, что стал невольным орудием в руках этих тайных дутовцев.
– Товарищи! – ровным голосом начал Павел Варфоломеевич. – Сегодня нам нужно решить один важный, я бы сказал, жизненно важный вопрос. Так дальше продолжаться не может: политическая работа в отрядах ослаблена донельзя, казаки пьянствуют, бесчинствуют. Ко мне вчера приходила работница, которую избили ваши, товарищ Пичугин, верхнеуральцы, а проходивший мимо командир она, к сожалению, не смогла назвать его фамилию – поощрил пьяных негодяев. И главное: у меня сложилось впечатление, что кому-то очень нужно, чтобы между ревкомом и командованием отрядов возникла откровенная вражда. И я назову фамилии людей, которым нужна эта вражда…
– А чего ж не назвать! – крикнул Пичугин. – Тебе, сволочь, и нужна. Пока мы здесь будем доказывать, что в военное время власть должна быть у главнокомандующего, пока будем митинговать, ты прихватишь народные пять миллиончиков и дернешь к Дутову…
– Да как вы смеете?..
– Не перебивать… Правда глаза колет…
– Так это же вы перебиваете! Дайте Павлу Варфоломеевичу сказать! возмутился кто-то из ревкомовцев.
– Он верно говорит – никакой дисциплины у верхнеуральцев. Мои ребята возмущаются! – Это вступил в спор начальник штаба белоречан Горшенин.
– Дисциплина? – не давал продолжить Точисскому Пичугин. – Хватит с нас старорежимных порядков. Может, еще погоны заставите нацепить? Мы армия свободных борцов за революцию, а не серошинельная скотина…
