— Не романтика это. Обманка. Вседозволенность вместо внутренней дисциплины. Распущенность вместо самосовершенствования. Ничего ты не создавал, только разрушал. Как варвары Рим. В детстве заложились твои первые кирпичики будущего здания беспредела, которое ты по ничтожности своей, по боязни признать правду, называл лихостью и азартом, куражом и романтикой, — теперь эта партия вошла в эндшпиль, я клал шары один за другим. — В душе понимал, что мерзость творишь, но сам себя успокаивал, сам себя обманывал, и рад был советь заглушить, ибо спать она тебе мешала. Но ты быстро с ней договорился. Она спит, а ты с пути своего не сходишь. Кровью контракт подписывал? Чужой. Не пора ли ей проснуться? На пороге смерти?
— Это ещё неизвестно, начальник, — недовольно сообщил мне Михаил Викторович. — А про совесть ты зря разоряешься. Не коробит она меня. Я жил так, как жил, никто мне другой жизни не давал и не показывал. Я её просто не знаю.
— Ты слепой? Вокруг не пытался смотреть? Или попробовать хоть разок? И не плети мне про то, как трудно выбиться зеку в люди, как все его топят и унижают, прав лишают. Слабых топят. Сильные выплывают. А слабые опускаются на дно, где им привычнее, где они — короли и грозные лихие авторитеты. В грязи и крови вы там ползаете, а друг друга горячо убеждаете, что только так и правильно, что человек человеку — волк, что сильный ест слабого. Но ты ведь слышал о заповедях? Это ведь неформальный закон, зато какой! Все о них слышали! Все уважают! Только никто не выполняет! Вот и имеем в итоге старого больного человека, у которого ни кола, ни двора, ни семьи, ни детей. Зачем ты жил? Небо коптил? Паразитировал? Кому ты помог? Кого утешил? Кто тебе руку протянет? «Грев» сунут дружки и помянут разок при случае. А тебя не будет больше. И могилы твоей не будет. Растворишься ты в мировом пространстве, как сахар в стакане, и забудут тебя, словно и не было никогда гражданина Афанасьева. А многие ещё и сплюнут с облегчением, мол, сдох, упырь, туда и дорога. Так? По большому счёту?
— Загнал ты меня в угол, начальник, — нахохлился, втянул голову в плечи Михаил Викторович. — Отмазываться, придумывая, что были у меня друзья хорошие и бабы верные, это и, правда, себя обманывать. И выходит, зря я жизнь прожил. Впустую. Никого не родил, ничего не построил, не посадил. Обидно. Вот теперь, когда ты мне так ловко растолковал, обидно. Есть одна надежда, дадут мне «пятнашку» вместо «вышки», отсижу примерно, может даже по УДО выйду. Тогда на закате жизни успею кому-нибудь помочь. Кого-нибудь согреть. А в Бога я не верю. Во все эти байки про Рай и Ад. Не спорю, есть там что-то в космосе такое. Ведь души, говорят, реально существуют. Как один умник в передаче говорил, что душа, как пакет информации в этих ваших компьютерах. И когда она вылетает, то информация где-то там записывается и оседает. Навечно. А то, что за мои грехи я в Аду гореть буду, так это липа полная. Дичь.
