Сегодня нас интересует душевая, как конечная точка маршрута. В глухом торце есть крайняя кабина, которая всегда почему-то закрыта. Неприметная такая дверь, ничем не отличимая от остальных, только вот незадача, всё время заперта. Висит на гвозде, пробившем жесть облицовки грязная табличка «Ремонт». И никто из зеков никогда не заглядывал внутрь. А если б и заглянул, то удивился необычной отделке. Кабинка, в отличие от остальных, маленькая, на одного человека. Торчит из противоположной входу стены обшарпанный «гусак» душа с щербатой лейкой. В полу дырявый круглый нечистый слив. А стены обиты плотной чёрной резиной. В резине можно заметить рваные полосы, неопрятные дыры, будто кто-то гвоздём ковырял. Или ногтями скрёб. Но резина толстая, тот, кто это делал, до внутренней стены не добрался. Да и кому вообще могло такое желание в голову прийти? Следы эти — не человеческие. Их пули оставляют. Когда не застревают в головах казнимых. Только ни один зек этого не видел и не мог об этом раздумывать на досуге. А те, кто всё же видел, теперь уже ни о чём таком не думают. Им нечем. «Думалку» пулей в кашу размозжило. Как сегодня случится с Димариком Кожуховым, бесшабашным парнем, любившим выпить и потрахаться, если такой редкий шанс ему выпадал. Только сначала надо его сюда доставить.
Поэтому мы не стали спускаться в подвал, а свернули в коридор, где томились приговорённые к смертной казни. Этот блок насчитывал десять стандартных камер на шесть человек и пять маленьких одиночек. Сейчас в больших устроили вещевой склад заключённых, ибо барахла им теперь разрешено с собой тащить столько, сколько заблагорассудится. Всё, вплоть до телевизоров и мебели. И некоторые таки находятся. Сам видел, как одного хозяйственного «положенца» обслуживали «шестёрки», грузившие его немалый багаж из прибывшего конвойного «автозака». Чего там только не было! Как в стишке: картины, корзины, картонки, и старый пыльный ламповый телевизор «Рекорд 714». Очуметь!
А в малых сидели смертники. Сейчас две из пяти пустовали. Но это ненадолго. Скоро обещали подвезти ещё несколько граждан, которым ничего в будущем не светит из-за острого конфликта личных интересов и общего для всех сурового закона. Димарик сидел в первой, ближней к нам. Его не пересаживали, оно так само собой случайно получилось. Контролёр из непременного пропускного пульта с кучей мониторов видеослежения, один из бодрствующей смены, прошёл с нами, играя в руке ключом. Буднично заглянув в глазок, он сунул неподатливый штырь «секретки» в скважину и с хрустом принялся отпирать замок. В остальных камерах стояла мёртвая тишина. От такого сравнения у меня пробежали маленькой стайкой мурашки от крестца до лопаток.
