Я побрёл в сортир и долго мочился в белый фаянс унитаза. Низ живота будто сдавило сферическими тисками. И хоть нужда была огромной, моча почему-то выливалась тоненькой слабой неубедительной струйкой, норовя оборваться, переходя в капель. Я тужился до рези, пыхтел и опирался ладонью о стену, чуть покачиваясь, устав и теряя равновесие. Видимо, у меня что-то с простатой. Странно, до сорока мне ещё два года. Да и к женскому полу тяга моя заметно упала в последний год. Что-то нехорошее со мной происходит. Разваливаюсь на ходу. Нервы, нервы…
— Жена? — деловито уточнил я у раздосадованного Пети, когда вернулся.
Он раздосадовано кивнул, нервно перемалывая сухари. Умела она вывести Петюню из равновесия. Теперь он может психануть и поехать по бабам. Только я теперь ему уже не попутчик. Давит пиво на мозг и ничего уже не хочется, кроме как упасть в кровать и перманентно помочиться.
— Ты-то когда женишься? — решил не развивать скандальную тему Петя и перевёл разговор на меня.
— Не знаю, — честно пожал я плечами. — Раньше условий не было. А теперь и желания нет. Перегорело это всё. Супруга, дети… Где я и где семейный очаг с его борщами, тапками и уютом? Не, мне и одному хорошо. Я одиночка. Как ты верно подметил, я — оголтелый социопат и махровый мизантроп. Я всех ненавижу, презираю и не уважаю. Мне доставляет удовольствие морально убивать людей. Наверное, я недалеко ушёл от своих клиентов.
— Жаль, что убивать их физически тебе не приносит радости, — не подумав, ляпнул Петя. — Это бы многое упростило…
Я долго вглядывался в его лицо, пытаясь понять, спьяну он так брякнул, пошутил или действительно так думает. Петя сначала не заметил моего пристального гипноза, потом заёрзал, забегал глазками.
— Извини, — наклонил он повинную голову и ободряюще хлопнул меня по плечу.
— Дурень ты, — простил я Петю. — Если б я любил убивать, ты б со мной тут пивко не сосал. Не за это мы с тобой друг друга любим…
— Это так, братушка, это верно, — засуетился Петя, нащупывая не глядя очередную «сиську», начиная открывать и наполнять бокалы вновь, спеша перевести тему: — Вот давно хотел уточнить, как так получается?
— Что?
— Как в тебе это всё уживается в одном флаконе?
— Не понял?
— Ты же мизантроп. Ты не любишь людей. По сути, они должны быть тебе глубоко параллельны и даже отвратительны. Значит и «мочить» их можно, как паршивых овец, без переживаний и самокопания. А ты при всём том умудряешься так загрузить себе башку, что убив урода, не спишь потом ночами.
