колени. Но больше нигде ран не видно. Я взваливаю его на плечи. Ох, какой же тяжелый! Чувствую, как горячо начинают липнуть к телу брюки. Это кровь старшины. Надо идти быстрее, но у меня совсем нет сил.
Надо идти! Надо идти! Вот так, так, так. Еще шаг, Нинка! Еще шаг! Еще, еще, еще…
Я не помню, как добралась до погребка. Кажется, меня кто-то встретил. Кажется, кто-то взял у меня с плеч старшину. Кажется, кто-то налил мне воды.
— Пей, Нинка!
Я пью и тут же начинаю кашлять, задохнувшись, потому что это не вода, а теплая противная водка. _
— Пей, Нинка! — кричит на меня Иван, зачем-то поддерживая мою голову.
— Не надо. Я не хочу. Где старшина? Он жив?
— Жив. В госпитале.
— Дай я выйду на секунду, меня что-то мутит.
— Никуда ты не выйдешь. Слышишь, как стреляют?
Прилетели «юнкерсы». Недалеко от нас падает несколько бомб, но ни одна почему-то не взрывается.
К утру обстрел утих.
— Вот и отдохнуть можно, — сказал Петро.
Но отдохнуть не удалось. Откуда-то из-под земли начали раздаваться взрывы, каких мы еще не слыхали. После каждого взрыва с неба долго сыпались камни и глыбы земли.
— Это бомбы замедленного действия, — сказал капитан.
Гремело минут пятнадцать. Потом все стихло.
— А вот теперь спать вам, ребятки, не придется. Ну-ка, собирайте котелки, бутыли и — за водой, — приказал Лапшанский.
— За какой водой?
— Бомбы были тяжелые, рвали глубоко, в воронках наверняка можно хоть немного набрать воды.
Парней как ветром выдуло из землянки. Я пошла с Иваном.
У нас стеклянная большая бутыль и три котелка. Очень быстро мы дошли до воронки. В нее легко мог бы съехать грузовик, такая она была большая. На самом дне воронки что-то темнело.
Иван спустился вниз и крикнул:
— Нина, подожди наверху!
Но я уже съехала по пологому склону. Он встал передо мной, пытаясь что-то загородить.
— Выбирайся быстренько!
— Да в чем дело?
Я заглянула через его плечо и рассмотрела силуэт человека, лежащего на самом дне.
— Убитый? — почему-то шепотом спросила я.
— Ну и что же? Вытащим его и соберем воду. Я не могу возвращаться с пустыми руками, — сказал Иван.
— Но он же в воде лежит!
— Нет, не в воде.
— Все равно, Иван, я ее пить не смогу.
— А что, умирать, что ли будешь от жажды?
Иван вытащил из воронки убитого.
Когда мы возвращались домой, низко над нами прошли наши истребители.
Воды принесли очень немного.
— Давайте сливайте все в бутыль. Как отстоится, будете пить.
— Можно я попью неотстоявшейся? — попросила я, надеясь успеть хлебнуть из чужого котелка, пока воду не смешали с той, что принесли мы.
