Но если бы было так, то Щитов бы разговаривал со мной не в таком дружелюбном тоне.
Так я и поехала в город, не зная, для чего меня вызывают. В первую очередь заскочила к Маше, но мне сказали, что она на фронте под Туапсе. Вот так!
Позвонила Сереже, он обрадовался, сказал: «Я тебя жду!»
В штабе, в ожидании приема, собралось человек тридцать моряков. Всех нас пригласили в большую комнату и усадили вдоль степ. За столом сидели несколько офицеров, и среди них был капитан второго ранга Доленко. Он увидел и узнал меня. Улыбнулся.
Тетка Милосердия всегда говорила, что в жизни обязательно бывает так, что за полосой неудач идет полоса удач. Видимо, у меня начиналась эта самая удачная полоса.
Нежданно-негаданно мне вручили медаль «За отвагу».
После вручения орденов и медалей ко мне подошел Доленко и сказал весело:
— Ну что же, крестница, рад от души. Значит, не зря я хлопотал.
— Товарищ капитан второго ранга, я еще лучше буду воевать, вот увидите, только, пожалуйста, сделайте снова так, чтобы меня отправили на фронт. Туда же или куда угодно. Я сюда приехала на несколько дней, а меня в части зацапали и не отпускают. Я уже- месяц сижу и не знаю, как вырваться к вам.
— А может, хватит? — спросил он.
— Нет, нет, я должна быть на фронте. У меня фашисты убили брата. Я не могу сидеть в тылу.
Он внимательно посмотрел на меня и сказал:
— Ну что же, Морозова, попробую выполнить вашу просьбу.
Из штаба я помчалась к Сергею. Мы пошли с ним гулять по темнеющим улицам. У него была перевязана левая рука.
— Самолет мой продырявили вчера здорово, вот я при посадке и стукнулся немного. Дня три придется пофило-нить. К тому времени и самолет подлечат.
Мы медленно шли по улице. Было очень тепло, и пахло акацией.
— Я с удовольствием выпил бы с тобой стакан вина, — сказал вдруг Сергей.
— Давай. Но не хочется домой идти.
— Зачем домой? Мы с тобой по дороге найдем.
Он подошел к домику, мимо которого мы шли, и постучал в окно. Выглянула старая женщина:
— Чего тебе, сынок?
— Есть хорошее вино, мамаша?
— Какое уж там хорошее? Прошлогоднего рислинга немного осталось.
— Дай-ка нам по стаканчику.
Старуха исчезла.
— Слушай, ты с ума сошел, Сережа, а вдруг кто-нибудь увидит, как я пью вино на улице?
— Ерунда, просто подумают, что тебе тетушка воды напиться дала.
Пока мы пили кисловатое вино, хозяйка грустно смотрела на нас.
— Сколько мы должны?
— Что вы, что вы, — замахала она руками, — пейте на здоровье. Дайте-ка я подолью. У меня и пить-то его некому.
