Уже спустя день настроение мореплавателей вернулось к обычному, а ещё через полтора дня, на рассвете, дозорный издал долгожданный крик: «Земля!». Команда разразилась одобрительными возгласами, подбрасывая в воздух банданы и обмениваясь хлопками по плечам, но продлилось это всего с минуту – совсем скоро всё вернулось на круги своя, исключая тот факт, что теперь далеко впереди замаячила узкая полоска суши.
Вопреки ожиданиям Рэна, Селах не стал причаливать к острову, а повёл корабль вдоль берега – оказалось, среди островов придётся плыть по меньшей мере ещё день. «Спрут» лавировал между отмелей и торчащих из воды скал, даже не сбавляя хода. Желтоватые каменные глыбы проносились то с одного борта, то с другого, и тогда становилось слышно, как воет в них ветер. Этот протяжный тревожный звук навевал Рэну самые мрачные мысли.
Охотник чувствовал приближение развязки всей этой авантюры разве что не кончиками пальцев – с тех пор, как они увидели землю, он всё чаще стал ловить на себе хищные взгляды пиратов, которые как бы говорили ему: «ещё немного, ещё чуть-чуть, и я вскрою тебе глотку». Нет, он не боялся их, но ему совсем не нравилась мысль, что придётся отнять несколько жизней взамен собственной. До сих пор не нравилась. Даже после стольких убийств. Казалось, ему никогда не привыкнуть к этому звериному закону: убей, убей снова, убивай ещё и ещё, иначе убьют тебя. Но в то же время пуэри понимал, что всё равно пойдёт на это, и тогда становилось тошно до зубовного скрежета.
Теперь он как никогда ясно понимал произнесённые некогда Литессой слова. Он сказал тогда: «Я не могу с этим смириться. Не могу и не стану», а женщина ответила ему: «Твоё право», имея в виду, что жить с этим нелегко. Нелегко. Почти невозможно. Поэтому Рэн, со всех сторон окружённый врагами, которых придётся убить, обречённо ждал момента, когда его совесть и чувство вины станут сильнее инстинкта самосохранения. Рано или поздно в решающий момент его рука дрогнет, вражеский клинок найдёт его сердце, и тогда он наконец поплатится за всё, что совершил.
– Готов блефовать? – Эхел ехидно улыбнулся, подойдя к одиноко стоящему Тхенде. – Жду не дождусь, когда ты начнёшь выкручиваться.
Бухта не зря называлась Красной – здешний песок, равно как и скалы, имел характерный кровавый оттенок, контрастирующий с зеленью джунглей, которые сплошной стеной росли выше по склону. «Спрут» стоял на якоре посреди бухты, и теперь все его пассажиры переправлялись на берег на единственной уцелевшей лодке. Три или четыре десятка пиратов, уже ступивших на сушу, разворачивали лагерь – близился вечер, и идти вглубь острова прямо сейчас не было смысла.
