Моряк с непроницаемым видом пожал плечами:
— Сказано же, дикари-с… Но мы не про них сейчас, мы про Резервную эскадру. А там вышло чистое кино про Мюнхаузена: «В однобортном уже никто не воюет». У всех кто-нибудь есть. Вот, значит, и у Хиэй теперь завелся собственный человек. Можно не хвоститься за Конго с вопросами, как и что, можно напрямую у человека спрашивать. Наши упорно завидуют, а того не видят, что Сухов девкам требуется не как жеребец, а как образец. Идеал.
— А, — сообразил доктор. — Первая влюбленность, да? И у всех сразу? Е-е-е…
Каперанг посерьезнел:
— Доктор, ты же знаешь теперь, как страшно разочаровать женщину.
Вспомнив недавний развод, врач только зубами скрипнул.
— А теперь умножай на пять, — безжалостно договорил капитан. — Как Сухов не боится? Как он еще не охренел?
Доктор шумно поскреб голову.
— Капитан, а…
— Я не женат, — морской офицер с грустной улыбкой развел кисти, обветренные чуть не до вида крокодильей кожи. — Как там у Плетнева, в «Холсте заиндевелом», сказано: «Я в море по полгода. Бояться, что с ней что-то случится? Или бояться, что это случится с ее согласия?» И это ведь еще никакой войны Тумана, еще никакого Второго Удара с Ангелами не было. А в такой расклад, как только что было, здравомыслящий человек женщину не потащит.
— Вот потому они и достаются тем, кто особо не задумывается, — фыркнул доктор, сворачивая последний мясной кулек. Моряк вдруг сказал:
— Доктор. Не слушай меня, козла старого. Я просто завидую, что мне двадцать лет уже никогда не будет. Я вот смотрю-смотрю. Ну никак у меня не получается, чтобы легко. Хорошо получается, надежно, точно, сам себе завидую. А вот чтобы легко… Не тот у меня талант. А тебе совет, — каперанг отставил пустой стакан. — Грэма Грина перечитай. «Наш человек в Гаване». Многим помогло, сам видел.
* * *
— … Сама видела, как вы живете. Не хочу быть человеком, противно… Ненавижу вас, людей, за все, что вы делаете сами с собой. Ненавижу себя, потому что причиняю боль единственной, которой не хотела бы! Да эти мешки с протоплазмой на тебя молиться должны! Я сперва хотела весь тот вшивый городок снести к херам! И клянусь, меня бы хватило! И потом я бы построила свой мир…
Собеседница запахнула серую шинель:
— Разве вы между собой живете без войн?
— Нет. Меня остановило другое. Мне насрать на все человечество. А вот на тебя — нет. Я не могу забыть, что ты до конца защищала меня. Не свой инструмент, не выгодное вложение капитала. Не игрушку, которой можно похвастаться. Меня. И теперь я могу отблагодарить лишь одним способом.
