* * *
Год 120 правления Каены Первой
Разумеется, Мастер был не единственным, кто их учил. И Рэ был готов поклясться, что никто не ненавидел его больше, чем Миро. Никто не давал более невыполнимых условий. Никто не требовал большего, чем это делал мечник; никто столь яростно не пытался заставить их выбросить всю магию из головы.
И никто так часто, как Миро, не забывал об эльфах. Фирхан, Мастер, те, что сменялись, словно карты в руках опытного игрока, никто из них никогда не позволял им выбросить из головы тонкий стан невидимых врагов. Они сражались с иллюзиями, они убивали тех, кто прежде был бессмертен, но зато они видели этого недостижимого, прекрасного эльфа, эту эльфийку, на вид такую тонкую и беззащитную. Они избавлялись от жалости к ним.
Нельзя сказать, что у Рэ была какая-то жалость. Он и до этого желал эльфам смерти, может быть, единственный из всей Академии желал осознанно. Но теперь у стрелы его мыслей появилась цель. Цель, к которой можно было продвигаться только путём бесконечных трудов и тренировок.
А ещё Рэ понимал, что никто из них никогда не встретится с эльфом. Может быть, разве что Мастер видел их на самом деле. У остальных — просто слова. Нет, никто не ставил под сомнение печальный опыт Фирхана, что принёс ненависть к эльфам на человеческие земли. Но для всех остальных они всё ещё были сказкой, против которой оказалось до такой степени почестно сражаться.
А Миро сталкивал их не с эльфами. Он формировал пары, он швырял их на ринг или впихивал мечи в руки силой, заставляя драться до первой крови. Или не до первой. До той крови, что станет последней. У них не было смертельных случаев на занятиях только потому, что те, кого он ненавидел, боролись. Но не всегда они были в состоянии это сделать.
Рэ привык драться. Привык отражать удары. День за днём игнорировать крики, доносившиеся до его ушей, ночь за ночью не спать, всматриваясь напряжённо в темноту, пока громкий, деланный храп Громадины Тони не превратится в обыкновенное посапывание, сливающееся с общим хором.
Но сегодня Миро переступил через все границы. Он вновь сказал — никакой магии, — а после уверенно сжал в руках собственное оружие. Сегодня сражается он. Мастер ведь выходит на поле боя вместе со своими, но Мастер быстр, будто эльф. Миро не похож ни внешне, ни манерой боя, но нельзя сказать, чтобы его сейчас это хотя бы отчасти остановило. Да и вовсе — зачем? Он, можно сказать, прорывался к своей свободе. Свободе от лишних учеников. Такое тоже бывало, разве что не существовало старших, что могли поведать. Потому что эти избранные старшие давно уже оказались его стараниями на том свете.
