Девушка уже миновала его, когда в спину ударило волной чужеродной боли и горести. Гнилое сердце Златого Дерева молило о том, чтобы его наконец-то выжгли. Она застыла, чувствуя, как хватает за горло неведомое доселе чувство, как силой возвращает обратно, как сбивает с ног и нагло, издевательски толкает на колени. Хотелось задохнуться, разрыдаться, молить о пощаде, да только что она могла с собой поделать?
Пощады не будет.
Лучше уж гнить долго, чем сгореть от руки королевы Каены. Может быть, у этого Древа были другие принципы, но она их явно не придерживалась.
Шэрра заставила себя сделать несколько шагов вперёд. Глаза нестерпимо жгло от окружающей её темноты, и она побежала, стараясь игнорировать полыхающую со всех стоон жизнь. Яркими золотыми пятнами вспыхивало каждое дерево, которое приходилось миновать — она не врезалась в них, не впечатывалась лбом, но словно какой-то леской резало по сердцу. Толкало вперёд, и Шэрре казалось, словно невидимые верёвки хватали за горло. Чудилось, что задыхается, и проклятая повязка сбивалась, а не должна, ведь Рэн умел вязать узлы.
Мир поплыл. Он не должен был оставаться до такой степени нечётким, таким размытым… Таким ярким. Она ведь слепая. И пропитанная магией королевы Каены тряпица, которую она не сможет сорвать с лица.
Нить магии ускользнула. Она бежала вслепую, чувствуя под землями не ровную землю — сплошные кочки. Зачем она это делает? Почему не может просто умереть? Это так просто — расслабиться, почувствовать, как руки выскальзывают из ненавистных пут, заставить собственное сердце остановиться.
Но ведь он просил. Она должна ему целую жизнь, а если повезёт, задолжает и вторую.
Ноги подкосились. Златые Деревья хватали её за плечи своими ветвями, корнями опутывали ноги, лишь бы вернуть обратно. Она даже не могла ничего видеть — только чувствовала, как начинала жечь щека — порезалась, наверное. Листва, ковром расстелившаяся под нею, оставляла на коже едва заметные следы, но душу — изрезала бесконечными воспоминаниями. И Шэрре захотелось закричать, завопить, молить невидимых богов о помиловании.
Её магия притягивала Златой Лес. Или, может быть, это королева Каена так сделала, пытаясь отомстить. И вливала в Шэрру всю смерть, которую только перенёс маленький мирок под когда-то ярким солнцем.
Она чувствовала чужое надсадное дыхание, но знала — это не её Охотник. Она узнала бы Роларэна, узнала по волшебству, что пылало в его руках. Он — Вечный, а Вечных ни с чем не перепутать, даже если их могущество кому-то кажется теперь сомнительным.
