Ребята спустились в овражек, по дну которого неслышно извивался узенький ручеек.
- Ой, как хорошо! - Люба плеснула в лицо пригоршню студеной воды. - Так хорошо, так приятно!
Федор повесил на куст котомку, снял сапоги, растянулся на траве и почувствовал, что сейчас уснет. «Если молчать, обязательно засну», - подумал он.
- Любка, давай разговаривать. Расскажи что-нибудь.
- А в лесу молчать надо.
- Фрицев боишься? Во трусиха! Неоткуда им здесь взяться.
- Фрицы тут ни при чем. В лесу молчать надо, чтобы слушать…
- А чего тут слушать?
- Как чего? Ты же не глухой! В лесу можно много-много чего услышать: и как шишка с ели падает, как птенец в гнезде пищит, как трепещут листочки на осине, как белка орешки лущит. Чего только не услышишь в лесу!..
- Чего тут интересного - шишка упала! Ты лучше скажи, почему из отряда ушла?
- Командир приказал, - слукавила Люба. - Говорит, что скоро бои начнутся… Нельзя, чтобы в отряде были несовершеннолетние…
Федор самодовольно улыбнулся.
- Думаешь, потому что ты несовершеннолетняя? Как бы не так! Вот я тоже несовершеннолетний, а командир мне настрого приказал вернуться. Он тебя потому отослал, что ты девчонка, от девчонок на войне проку нету - трусихи!
- А ты не боишься, когда стреляют?
- Я-то? Хоть бы что!
- И к немцам идти не боишься? А вдруг тебя в Ряжевске схватят?
- Живым не дамся, гады свое получат! Вот! - Федор вытащил из кармана «вальтер». - Восемь пуль фашистам, девятая себе!
Люба побледнела. Она представила себе, как Федор отстреливается от фашистов, как те один за другим падают замертво, как оставшиеся в живых немцы с яростным ревом окружают Федора, но раздается последний выстрел, Федор падает с простреленным сердцем, так и не выпустив из рук оружия.
Федор видел, с каким испугом и восторгом смотрела на него Люба, но это не обрадовало его. Всю дорогу Федора терзала одна надсадная мысль. Пистолет! За-чем он взял с собой пистолет?! Ведь ему приказали сдать оружие командиру взвода! Федор искал оправдание своему поступку. «Как же идти в тыл врага без оружия? А вдруг - засада? Что же, сдаваться живым? Партизаны не сдаются!» Сколько раз он слышал эти гордые слова. И потом, разве он не отвечает за жизнь Любы? Она же девчонка, совсем беспомощная, в случае чего - он должен ее защищать!
Но, как ни утешал себя Федор, он прекрасно понимал, что нарушил партизанскую дисциплину. И сейчас, лежа в траве, он терзался, не зная, как загладить свою вину.
«Признаюсь! Вернусь с задания и сразу же признаюсь. Пусть наказывают, пусть судят - все равно признаюсь».
