Что— то яркое блеснуло во мраке. Она взмахнула рукою и первый челядинец со стоном рухнул на траву. Темная струя крови хлынула у него из груди.
— Зарезала! Алызга зарезала человека! Ратуйте, православные, ратуйте!
— не своим голосом закричала Таня.
Алызга в этот миг не на жизнь, на смерть боролась со вторым холопом. Она то извивалась змеею, то визжала и царапалась, как кошка, стараясь нанести противнику смертельный удар своим коротким ножом.
— Алызга! Окстись! Што ты! — обезумев от ужаса вскричала Таня. — Алызга! Подружка моя!
При этом крике остячка быстро обернулась. Ее глаза горели страшным огнем.
— Проклятые! Проклятые! Ступайте все в Хала-Турм! — исступленно взвизгнула она, подскочив к своей молоденькой хозяйке, и со страшной силой взмахнула блеснувшим снова во мраке ножом.
Инстинктивным движением Таня отпрянула в сторону. Сильные руки схватили Алызгу и, бросив ее на землю, придавили к траве. В следующий миг руки дикарки были плотно скручены за спиной.
— К «степным» воротам бежал сам Семен Аникиевич со стражниками. Глубоко потрясенная всем происшествием Таня повисла на груди дяди и, рыдая и всхлипывая, рассказала ему все в коротких словах.
— Так вот ты какая, змея подколодная! — грозно произнес, склоняясь над связанной Алызгой, старый хозяин, — прикинулась ручною, волчица, а на самом деле диким зверем осталася… Небось, и намедни в роще югров ты ж проклятых укрывала… Взять ее, ребята, да в подвале запереть… Ишь ведь, подлая, ворота отомкнула, улизнуть ладила… На мою голубку белую с ножом! Холопа ранила. У-у, змея, волчица!…
— Што улизнуть, Семен Аникич!… Улизнуть-то еще было бы с пол-беды… Гляди-кась, што замыслила бесерменка поганая: своих югров нечестивых хотела в острог впустить! — спешно прошептал на ухо Строганову один из холопов, указывая рукою в даль, где, в чуть растаявшем сумраке, двигалась темная толпа.
Семен Аникиевич взглянул и тихо ахнул: пока шли с главной стороны острога приготовления к обороне, югорцы обошли крепость и появились с того края владений, где их ожидали менее всего.
— Перетащить пушки!… Воротников сюды скликать!… Запереть острог поладнее! — срывающимся голосом приказал Строганов. — Да увести эту подлячку! — кивнул он в сторону Алызги, все еще беспомощно лежащей на земле.
Двое холопов грубо подняли остячку и повели в сторону жилых строений, двое других подняли раненого и понесли его, по приказанию хозяина, в дом.
— Ступай и ты в горницу, Танюша! Не след тебе тут оставаться! — наскоро поцеловав племянницу, произнес Семен Аникиевич.
