Та при упоминании своего имени медленно подняла голову.
— Што надо? — нехотя спросила она на ломаном русском языке.
— А то надо, што больно ты угрюма, бесерменская княжна. Ходишь ровно идол мохнатый в своей оленине. Пугало ни дать, ни взять. То ли бы дело, бабочка, в летник тебя да убрус нарядить. Поди, подойдет тебе летник-то куды гораздо более, нежели пугальная твоя одежа! — со смехом, хватая за руки Алызгу и вытаскивая ее на середину комнаты, кричала Агаша.
— И то бы, обрядить ее… То-то смеху будет! — подхватила Машенька.
— Не надо, не троньте ее, — вступилась Таня, — пущай сама обрядится. Хошь, подарю тебе свой летник из червчатого атласа да убрус покойной матушки, Алызга? — предложила она ласково дикарке.
— Не надо Алызге, ничего не надо! — сурово отвечала та.
— Нет, ты обрядись! Чего кочевряжишься? — появляясь на пороге, произнесла сердито няня Анфиса Егоровна. — А вы вот што, девушки, больно ей воли-то не давайте! Руки ей скрутите, да и обрядите бесерменку. Что с ней долго канителиться. Потешьте золотую нашу хозяюшку, — с недобрым взглядом в сторону Алызги заключила она.
— Нет, нянечка, не надо, — взмолилась Таня, — коли не хочет Алызга, зачем же силком?
— Дура она, што не хочет! — окончательно вышла из себя нянька. — Небось, хочет, только сказать боится. Кому не охота летник червчатый да кику нарядную надеть? Ладно уж, раскошелюсь на радостях. Ты, гляди-ка, выросла из алого летника-то, кралечка, а ей, карлице-малявке, как есть в пору буде. Да мою кику дам, што в молодости по праздникам надевала, — высказала свою мысль Егоровна.
— Да ведь старое все это, нянечка. Я бы свой червчатый летник да матушкин убрус ей подарила, — нерешительно произнесла Танюшка.
— Да никак ты ты рехнулась, дитятко! Этакой-то дряни, прости, Господи, да шелка носить, да покойницы-хозяюшки кику еще давать! Што ты! Што ты! Окстись, Танюшка, — так и замахала обеими руками нянька. — А нутка-сь, Агаша, — обратилась она тут же к востроглазой чернушке-певунье, — добеги до моей клетушки да вынь из укладки [сундук] кику мою… Там же, в ларе, и старые летники найдешь боярышнины, вот тебе и ключик. Отомкнешь замок…
— Ладно, нянечка! Я духом слетаю. Одна нога здеся, а другая там.
И, как бы в подтверждение, Агаша пулей вылетела из горницы.
Девушки, между тем, веселой толпой окружили Алызгу.
— Постой! Постой! Обрядим тебя, как царевну, княжна бесерменская! — шутили они.
Та только дико поглядывала на них, как затравленный зверек.
