Да, в воздухе было ощутимо похмелье, но настало и определенное облегчение. На Рождество весь Берлин превратился в гигантскую рождественскую ярмарку. Все стоило десять пфеннигов, и каждый покупал хлопушки, марципановых зверей и прочие детские игрушки только для того, чтобы удостовериться: на десять пфеннигов можно что-то купить. И еще, наверное, чтобы позабыть как дурной сон последний год, да и вообще последние десять лет и снова почувствовать себя ребенком.
Над всеми прилавками висели плакаты: «Цены, как до войны». Жизнь наконец стала походить на мирную жизнь.
11
Да такой она, собственно говоря, и была. Единственное по-настоящему мирное время, которое пережило мое поколение в Германии, это—шесть лет, с 1924 по 1929 год, когда Штреземан руководил внешней политикой Германии. «Эпоха Штреземана».
Вероятно, о политике можно сказать, как и о женщине: лучше других та, что меньше болтает. Если так, то политика Штфеземана быгла выдающейся политикой. В его время почти не велись политические дискуссии. О политике немного спорили в первые два, три года: ликвидация последствий инфляции, план Дауэса>63, Локарно>64, Туари>65, вступление в Лигу Нацийбб — вот события, по поводу которых дискутировали, но... не шли друг на друга с кулаками. Впервые за многие годы1 политика стала в Германии чем-то таким, из-за чего не ломали копья. •
А после 1926 года в политике и вовсе не нашлось ничего достойного обсуждения. Газетлики искали материал для броских заголовков в других странах.
Не быгло ничего нового в Германии, все быгло в порядке, все шло своим чередом. Время от времени случались перемены в правительстве: у власти ока-зыгвались то правые партии, то левые. Больших различий между ними мыг не замечали. Министр иностранных дел во всех правительствах быгл один и тот же: Штреземан. Это означало: мир, никаких кризисов, business as usual>3>67.
В страну пришли деньги и деньги не обесценивались, дела шли хорошо, старики вытащили из чуланов свой жизненный опыт, как следует почистили его и выгставили на всеобщее обозрение, будто бы1 этот опыт никогда не падал в цене. Последние десять лет забылись словно дурной сон. Царство небесное вновь быгло далеко, далеко, революционеры перестали пользоваться спросом. В общественной сфере требовались только порядочные чиновники-управленцы, в частной—умелые дельцы. Во всем чувствовалась разумная мера свободы, покоя, порядка и благожелательного либерализма. Хорошие зарплаты, хорошие продукты и немного общественной скуки. Каждому немцу было возвращено право жить своей частной жизнью. Каждому со всей сердечностью быгло предложено обустраивать свою личную жизнь по своему вкусу и быгть счастливым на свой манер.
