А странным город H был по причине своей архитектуры: он стоял у подножия холма, увенчанного осроверхими мельницами, и поднимался круто вверх низкими одноэтажными белыми домиками, которые плотно лепились друг к другу, образуя сплошные стены. Эти стены издали походили на ярусы, разделенные узкими улочками, и мне тут же представился длинноногий тощий Дон Кихот, который шагает по этим ярусам, как по ступеням, к вершине холма, чтобы сразиться с грозными великанами в обличии ветряных мельниц.
Но самым странным в этом безмолвно спящем городишке была расцветка его домов: сами дома, как я уже сказал, были белые, а внизу по стенам вдоль всей улицы на уровне моего пояса шла ярко-синяя полоса. "Сюр какой-то", == пробормотал я, останавливаясь закурить. И только я закурил, мне в голову, как это часто бывает после первой затяжки, пришла новая мысль, даже не мысль, а ощущение: я понял, что этот бело-синий городок с его безмолвной пустотой останется на всю жизнь моим самым ярким воспоминанием об Испании, словно я ехал в эту страну именно за ним, а не за кабаком, в котором великий "Ernesto" пил пиво (как оказалось, в Мадриде Хемингуэй не пропустил ни одной пивной, если верить памятным табличкам), не за "Обнаженной махой", не за корридой, не за Севильей, не за фламенко, не за Коста-дель-Соль, не за домом в Малаге, где родился Пикассо, и не за сказочной Альгамброй.
Я поднялся до края города у самой вершины холма, и мое ощущение еще больше окрепло, когда я увидел небольшую брусчатую площадь, которая как-то непонятно плавно выгибалась сверху вниз, справа налево и сзади наперед, повторяя своими изгибами своеобразный профиль холма. Она была выложена странными дугообразными камнями, которые веером расходились от меня в разные стороны, в какую бы точку площади я не становился. В центре этой площади одиноко стоял без всякого постамента, вырастая, как дерево, прямо из камня, прямоугольный фонарь на тонкой железной ножке. Высотой он был примерно с меня, если не ниже... Когда я его увидел, мне почему-то захотелось горько заплакать, до сих пор не пойму, почему.
Взяв себя в руки, я огляделся: с одной стороны чуть выше за площадью начинались ветряные мельницы из белого камня, которые по сравнению с игрушечными домиками и маленьким фонарем и правда выглядели устрашающими великанами, с другой стороны площадь обрамляла невысокая белая стена с ярко-синей полосой понизу, с третьей был обрыв за низеньким каменным парапетом, а с четвертой открывалась панорама на холмы Ла-Манчи с контурами мельниц на вершинах. И опять я увидел нечто странное: на пронзительно-голубом небе висела рваная темно-серая туча, сквозь дыры которой пробивалось несколько неярких лучей, и все эти лучи по неведомой причине освещали только вершины холмов с мельницами, как будто невидимый экскурсовод указывал на них гигантской лазерной указкой.
