Специфической чертой веберовской концепции является обращение к носителю этой «репрессивной» рациональности и исследование того, как он из свободного предпринимателя, обозначаемого обычно через понятие «бюргер», с присущими ему строгими внутренними правилами и даже аскетизмом (innerweltliche Askese) превратился в разительно отличающегося от него своим образом жизни и стилем поведения буржуа (эта тема многосторонне раскрыта в творчестве Томаса Манна). Г.Маркузе отмечает, что веберовская концепция не удовлетворяет сегодняшним требованиям не потому, что она не связана с ценностным подходом, а потому, что сами эти ценности утрачены. Для современной же ситуации важен именно этот вопрос. М.Вебер, по сути, рассматривает другого субъекта, чаще всего — это свободная личность, обладающая свободой выбора, берущая на себя ответственность за свои расчеты и за свой риск. Но историческая миссия бюргерства как носителя индустриального развития выполнена, а буржуа, которого нельзя отождествлять с бюргером, не является более движущей силой и служит лишь средством для поддержания системы, в целом являясь реакционной силой. Следовательно, речь сейчас должна идти об абсолютно другой исторической рациональности и о другом ее субъекте. Но такой исторически призванный класс, как ранее бюргерство в Германии, по мнению Г.Маркузе, еще не созрел («unreif»)>42. Со ссылкой на труды и документальные материалы известного историка Германии В.И.Моммзена Г.Маркузе раскрывает противоречивый характер бюргерства как класса и, совсем не идеализируя его, анализирует тот период, когда часть бюргерства, особенно его представительных слоев, выступала организатором реакции и репрессий, политическим противником левых радикалов. Причем начало этой реакции было положено еще в те же славные бюргерские времена>43.
Диалектика развития буржуазной демократии, по Г.Маркузе, привела к господству политической власти, к переходу от борьбы с природой к борьбе человека с человеком, к господству формальной рациональности, оказавшейся в противоборстве не только с традиционными ценностями, но и с революцией и революционными преобразованиями, которые могли бы радикально изменить существующие формы господства. Если ранее формальная рациональность держалась, во-первых, на частной собственности, во-вторых, на свободном труде и выступала как «технологическая необходимость», то сейчас она вылилась в бюрократическое господство, осуществляемое через бюрократический аппарат. Уже М.Вебер отмечал некоторые характерные черты империализма через понятие «политически ориентированный капитализм», в настоящее же время «формальная техническая рациональность становится материально-политической рациональностью»
