В марксистской литературе концепция критики идеологии Франкфуртской школы оценивалась, как уже отмечалось, с позиции соответствия, вернее несоответствия ее марксизму. При всей методологической ограниченности такого подхода марксистскими критиками была уловлена и сформулирована главная общая черта — при некоторых незначительных различиях в понимании сущности идеологии и современного идеологического процесса все они исходили из трактовки всякой идеологии независимо от ее социального и теоретического содержания только как ложного, извращенного, отчужденного сознания>30.
Другой аспект связан с критикой идеологии как мощнейшего инструмента манипуляционной политики, формирующей неадекватное, неистинное, идеологизированное представление о действительности. Обосновывалось положение о том, что идеология служит средством для ложной консолидации и «тождества» индивида с системой, а тем самым и сохранения ее. Идеология оказывает пагубное воздействие на все сферы жизни человека — через систему воспитания, образования, средства массовой информации вплоть до того, что она становится орудием формирования стандартизированного мышления. Круг, таким образом, замыкается. В силу этих причин освобождение от влияния идеологии рассматривалось как задача первостепенной важности и для общества в целом, и для каждого человека.
Следует особо отметить, что говоря об идеологии, философы школы и Ю. Хабермас, как правило, имели в виду не марксизм, с которым обычно у нас связывается это понятие, а разные формы («механизмы») современной идеологической политики — идеи, ценности, жизненные приоритеты, насаждаемые и внедряемые всеми возможными средствами, широко пропагандируемые и в результате формирующие ложные интересы и потребности, направленные на стабилизацию системы.
Одно из важнейших направлений исследования идеологии было задано статьей М.Хоркхаймера «Новое название идеологии?»>31, в которой была подвергнута критике довольно модная тогда концепция «социологии знания» К.Мангейма, выдвинутая им в книге «Идеология и утопия»>32 и посвященная исследованию идеологического мышления, отношений идеологии и науки, а также выявлению идеологического характера марксизма. В определенном смысле именно к этому кругу вопросов обращается и Ю. Хабермас, варьируя уже прозвучавшие названия и трансформируя их в своё, ставшее знаменитым, — «техника и наука в качестве «идеологии». Последнее слово Ю. Хабермас всегда брал в кавычки как условное, прекрасно понимая отличие анализируемых им понятий техники и науки от идеологии. Что же тогда имеется в виду? Для выяснения этого вопроса обратимся к работе К.Мангейма, исходившего из марксистского положения о социальной обусловленности и классовом характере общественного сознания, которое вследствие этого не может быть истинным и превращается в ложное сознание, идеологию. Рассматривая далее соотношение идеологии и науки, К.Ман-гейм утверждал, что беспристрастность и «надпартий-ность» науки обеспечивают ей объективность и что при утрате этих своих качеств она превращается в идеологию. Именно такой оказывается общественная наука, если она опускается до классового мировоззрения (как марксизм). Выход К.Мангейм видел в том, чтобы исследовать с надклассовой позиции современное общество, свободно сопоставить и синтезировать различные точки зрения, преодолевая партикулярность и субъективизм всякой классовой идеологии. Осуществить такого рода «мировой синтез» различных «углов зрения» может только особая, внеклассовая группа интеллигенции — интеллектуальная элита как воплощение «свободно парящей духовности», но и то лишь потенциально. К.Мангейм высказал ряд критических замечаний в адрес логического позитивизма, а также марксизма. Однако М.Хоркхаймер счел эту критику недостаточной и в свою очередь критиковал «социологию знания» К.Мангейма за идеализм исходных позиций и созерцательно-метафизический характер, мало чем отличающийся от идеалистической метафизики с ее претензиями на конечные истины.
