, в том числе и так называемые «личностные права преподавателей». Германия в ХХ в. еще дважды пережила «переоценку ценностей»: в 1933 г. с приходом к власти Гитлера и в 1945 г. после крушения фашистской идеологии. Но и нашим странам пришлось дважды испытать «ценностный переход»: в 1917 г. и после распада СССР. Если же взять весь мир, то примеров подобных ситуаций огромное число. Все это говорит о том, что ценностный анализ важен не только для методологии социогуманитарных наук, но и для определения стратегии движения отдельных стран и всего человечества.
2.4. «номологический раскол» и социологический оптимизм
На рубеже 80–90-х годов XX в. социологическое сообщество впервые в истории социологической науки приняло своего рода конвенцию о «парадигмальном плюрализме». Тем самым было продемонстрировано стремление покончить с длительным разделением и противостоянием марксистской и буржуазной социологии. Post factum можно признать, что конфронтационность, воинствующая непримиримость вызывались не столько различием методологических подходов, – это как раз позволяло находить точки соприкосновения или по крайней мере оставаться в рамках общепринятого научного дискурса, – сколько вненаучными идеологическими факторами как с той, так и с другой стороны. В этом смысле допущение плюрализма открывало путь к более плодотворному взаимообмену, коммуникации. Но в теоретико-методологическом плане важно другое – новое понимание истины, знания, факта, теории. На этот момент особое внимание обратил B. C. Степин, анализируя особенности перехода от классического к неклассическому стилю мышления в естествознании: «В противовес идеалу единственно истинной теории, «фотографирующей» исследуемые объекты, допускается истинность нескольких отличающихся друг от друга конкретных теоретических описаний одной и той же реальности, поскольку в каждом из них может содержаться момент объективно истинного знания»[201]. Для теоретической социологии такой переход оказался более трудным, чем для естественных наук: здесь изменчив не только угол зрения, но и сама социальная реальность исторична, подвижна. «Поэтому, – как заметил П. Штомпка, – нет и не может быть простой теории, применимой ко всему и приемлемой со всех точек зрения. Разнообразие больших (социологических. – С. Ш.) теорий неизбежно»[202].
Однако одобрение такого теоретического многообразия XII Всемирным социологическим конгрессом не привело к консенсусу относительно роли социологии в обществе, ее предсказательных, мировоззренческих и практических функций, отношения к социологической классике, перспектив развития и т. д., т. е. относительно тех метавопросов, которые никому не мешают думать по-своему, но придают смысл этому процессу, который, используя образ
