Отец улыбнулся, но потом скрыл свои эмоции за маской нейтральности. Возможно, боялся меня спугнуть.
– Было бы здорово, – сказал он наконец, сглотнув. – Реально здорово.
Через двадцать минут мы с папой уже стояли на кухне в одинаковых розовых фартуках в белый горошек. Отец красиво разложил все ингредиенты на столешнице, как будто мы участвовали в кулинарном телешоу. Когда он достал из ящика для приборов столовую и десертную ложки и стал их внимательно рассматривать, Дженнифер взяла в руки телефон и крикнула:
– Улыбнись!
Папа подошел ко мне, выпятил грудь, обтянутую нежно-розовым фартуком, и гордо ухмыльнулся. Я тоже улыбнулась, хотя и ужасно нервничала: это было наше первое совместное фото за последние девять лет. Когда Дженнифер сфотографировала нас, я с удивлением обнаружила, что ужасно хочу получить снимок. Я постеснялась попросить Дженнифер прислать фотографию, но в глубине души надеялась, что она сама догадается скинуть ее в мессенджер.
Попозировав еще немного, отец снова уставился на ложки, которые до сих пор были у него в руках.
– Как вы определяете, какая из них чайная?
Я вопросительно посмотрела на Дженнифер, и она засмеялась:
– Нет. Боюсь, он не шутит.
– Секрет идеальных энчиладас по-швейцарски, – начала я, забрав у папы ложки и вручив ему вместо этого луковицу и нож, – заключается в правильном приготовлении соуса. Здесь очень важно соблюсти баланс между сливками и начинкой, поэтому я буду отмерять нужное количество, а ты будешь все резать. Ведь если я правильно помню, единственное, что ты умеешь готовить, – это кукурузные хлопья.
Отец покорно направился к разделочной доске и вздохнул:
– Да, но стоит признать, что я достиг совершенства в их приготовлении.
– Ничего не изменилось. – Джульетта залезла на барный стул, с любопытством наблюдая за происходящим. Она хихикнула, глядя на папу. – Правда, ему приходится скрываться от мамы. Она не разрешает есть «сахарные» хлопья, поэтому у папы есть заначка в прачечной, в шкафу над сушилкой, где он втихаря трескает сладости, пока мамы нет дома.
– Что-о-о? – ахнул отец. – Неправда! Откуда ты знаешь?
Мы с Джульеттой переглянулись и дружно рассмеялись. Дженнифер ласково поцеловала отца в губы.
– Мы все это знаем, милый, – сказала она и расхохоталась вместе с нами.
Папа тоже засмеялся. По его щекам потекли слезы – причем скорее от смеха, чем от лука, который он в этот момент старательно резал.
Мы продолжили готовить в приподнятом настроении, и в конце концов Джульетта спросила, чем может помочь. Она не решилась заняться приготовлением курицы или тортильи (очевидно, с плитой у нее были примерно такие же отношения, как у отца), поэтому я поручила ей натереть сыр на терке.
