Мы не успели разобраться в этом гигантском человеческом муравейнике, как вдруг, покрывая шум толпы, зазвучала величественная мелодия старинного русского гимна «Коль славен наш господь». На площади неподалеку от нас маршировал, играя на ходу, духовой оркестр. За ним медленно влекомая впряженными цугом лошадьми двигалась странная карета с балдахином. Мы спросили у встретивших нас работников миссии, что происходит. Оказалось, что гроб с останками богатого китайца отправляют на кладбище предков.
— А при чем тут «Коль славен»?
— «Коль славен»? А очень просто. По-видимому, китаец-капельмейстер обратился к какому-нибудь музыканту из белоэмигрантов с просьбой подобрать ему для оркестра похоронный марш и тот, не задумываясь, продал ему старинный российский гимн.
В числе сотрудников посольства оказался профессор китайского языка Алексей Иванович Иванов, у которого многие из нас, в том числе и я, учились в Москве.
Во главе советской миссии партия и правительство поставили интеллигентных людей, которые и по деловым качествам, и по чисто дипломатическим, протокольным премудростям были на высоте положения: чрезвычайный полномочный посол Л. М. Карахан, первый советник Давтьян и др. Но многим посольским работникам, как и нам, предстояло овладевать правилами этикета.
Большинство начинающих «красных дипломатов», как их тогда называли, могли при проведении какого-либо политического мероприятия почти экспромтом выступить перед аудиторией. По часу, а то и более они логично, красочно, без текста говорили, разъясняли и убеждали. Но во всем, что касалось ложечек и вилочек, хороших манер и других навыков «хорошего тона», на первых порах сотрудники допускали много промахов, несмотря на инструктаж и опеку своеобразных посольских «дядек», вроде профессора А. И. Иванова.
Расскажу о нашем первом, довольно забавном «выходе в свет». Случаи незначительный, *но он может послужить иллюстрацией наших «мучений» при первых попытках освоить незнакомую обстановку.
В конце августа нас вызвал А. И. Геккер и сказал, что 1 сентября в гостинице «Вагон Ли» открывается зимний сезон обедов с музыкой и танцами.
— Вам, — заявил он, — пора осваиваться в иностранном обществе. «Выезд в свет» начнем с Германа и вас, товарищ Черепанов. А потом побывают и остальные товарищи.
Под вечер одетый в смокинг я зашел в комнату к Яше и застал его перед зеркалом. Взглянув на мой черный галстук «бабочку», Яша поморщился и сказал:
