Что здесь имеется в виду, остается непонятным: или под «новым» разделением труда подразумевается сохранение «несущественных» различий между людьми, или автор хочет сказать, что «новое» разделение будет основываться на том, чего уже не будет, что подлежит преодолению, т. е. в основе разделения труда окажется его соединение. Но ведь процесс соединения умственного и физического труда и их разъединение между разными людьми образуют противоположности и должны в конечном счете отрицать друг друга.
Нам представляется, что понятие о «новом» разделении труда между людьми лишено смысла и его не стоит вводить и обращение. Его сторонникам, чтобы быть логичными, следовало бы говорить о сохранении старого или существующего разделения труда, но в преобразованном виде. Употребление же термина «новое» проистекает не из существа объективного процесса, а скорее всего из обычного его сопоставления с понятием «старое». Конечно, если иметь в виду не разделение труда между людьми, а качественную дифференциацию видов труда и их распределение по отраслям и сферам производства, то в этом смысле коммунизм необходимо вызовет к жизни новые формы разделения труда и новые пропорции их распределения. Что же касается разделения труда между людьми, то оно исчезнет. Действительно новым при коммунизме будет органическое соединение умственного и физического труда, а не их разъединение.
Основоположники марксизма–ленинизма никогда и нигде не говорили о «коммунистическом» разделении труда между людьми. Наоборот, их главная мысль состояла в том, что на месте закона разделения труда между людьми должен утвердиться новый закон — закон перемены труда и всестороннего развития личности. Именно перемена и сочетание труда, по мнению основоположников марксизма–ленинизма, призваны заменить старое разделение труда.
Крупное машинное производство, писал К. Маркс, уничтожает необходимость мануфактурно закреплять распределение групп рабочих между различными машинами, пожизненно прикреплять одних и тех же рабочих к одним и тем же функциям. Так как движение фабрики в целом исходит не от рабочего, а от машины, то здесь может совершаться постоянная смена персонала, не вызывая перерывов процесса труда. Кроме того, быстрота, с которой человек в юношеском возрасте научается работать при машине, в свою очередь устраняет необходимость воспитывать особую категорию исключительно машинных рабочих. [65]
К. Маркс показал, что постоянное революционизирование технической основы крупного машинного производства делает технически излишним старое разделение труда, хотя капиталистический способ применения машин воспроизводит его и делает еще более уродливым. «Современная промышленность, — отмечал он, — никогда не рассматривает и не трактует существующею форму производственного процесса как окончательную Поэтому ее технический базис революционен, между тем как у всех прежних способов производства базис был по существу консервативен. Посредством внедрения машин, химических процессов и других методов она постоянно производит перепороты в техническом базисе производства, а вместе с тем и в функциях рабочих и в общественных комбинациях процесса труда. Тем самым она столь же постоянно революционизирует разделение труда внутри общества и непрерывно бросает массы капитала и массы рабочих из одной отрасли производства в другую. Поэтому природа крупной промышленности обусловливает перемену труда, движение функций, всестороннюю подвижность рабочего. С другой стороны, в своей капиталистической форме она воспроизводит старое разделение труда с его окостеневшими специальностями. …это абсолютное противоречие уничтожает всякий покой, устойчивость, обеспеченность жизненного положения рабочего, постоянно угрожает вместе с средствами труда выбить у него из рук и жизненные средства и вместе с его частичной функцией сделать излишним и его самого… Но если перемена труда теперь прокладывает себе путь только как непреодолимый естественный закон и со слепой разрушительной силой естественного закона, который повсюду наталкивается на препятствия, то, с другой стороны, сама крупная промышленность своими катастрофами делает вопросом жизни и смерти признание перемены труда, а потому и возможно большей многосторонности рабочих, всеобщим законом общественного производства, к нормальному осуществлению которого должны быть приспособлены отношения. Она, как вопрос жизни и смерти, ставит задачу: чудовищность несчастного резервного рабочего населения, которое держится про запас для изменяющихся потребностей капитала в эксплуатации, заменить абсолютной пригодностью человека для изменяющихся потребностей в труде; частичного рабочего, простого носителя известной частичной общественной функции, заменить всесторонне развитым индивидуумом, для которого различные общественные функции суть сменяющие друг друга способы жизнедеятельности».
