В большой спальне, выбранной Айседорой под свою комнату, о былом величии говорил огромный балдахин, увенчанный медным наполеоновским орлом свирепого вида, под которым когда-то стояли обширные кровати прежних хозяев. Ныне под ним стояло то, что называют раскладушкой».
Именно в этих интерьерах предстояло обитать великой танцовщице, презирающей любой намек на пошлость.
Роскошь здесь соседствовала с нищетой. В особняке нашлось множество огромных стеклянных бокалов, но не было ни одной чашки. В результате из бокалов пили чай, что постоянно приводило к курьезным последствиям. Дело в том, что русские знакомые Дункан, попав на столь своеобразное чаепитие, непременно удивлялись — дескать, что за неудобные такие европейские обычаи. Иностранцы же, наоборот, считали, что пить из бокалов чай — древняя русская традиция. И тоже сильно удивлялись на сей счет.
* * *
Вскоре после заселения произошло одно поистине судьбоносное событие. Познакомились две знаменитости — Есенин и Айседора Дункан. Познакомились случайно — на вечеринке в мастерской у художника Якулова. По воспоминаниям Мариенгофа, Айседора вошла в комнату, улыбнулась Есенину, сразу легла на диван, Есенин же сел у Айседоры в ногах. Она рукой зарылась в его кудри и сказала:
— Solotaia golova!
Потом поцеловала его в губы и сказала:
— Anguel!
Впрочем, многие считают, что слово «anguel» было сказано к тому, что в этот день праздновался день ангела Есенина.
В основном же первое свидание выглядело именно так. Справедливость данного мемуариста подтверждает фраза из воспоминаний Ильи Шнейдера, секретаря Айседоры: «Это единственный верно описанный Анатолием Мариенгофом эпизод из эпопеи Дункан — Есенин».
Затем Есенин с Айседорой вышли во дворик и прошли к Садовой. Илья Шнейдер вышел вместе с ними. Уже наступила глубокая ночь. Айседора с Есениным уселись в пролетку. Илья Шнейдер пристроился на облучке. Пролетка отправилась на Пречистенку, в особняк Айседоры.
Извозчик задремал, и лошадь, видимо, сама свернула в Большой Левшинский к церкви Успенья на Могильцах. Впрочем, в ее названии нет ничего зловещего — могильцами в древности называли небольшие холмы. Лошадь стала ездить вокруг церкви. Раз, другой, третий. Извозчик дремал.
— Эй, отец! — закричал Илья Шнейдер. — Ты что, венчаешь нас что ли? Вокруг церкви, как вокруг аналоя, третий раз едешь?
— Повенчал! — засмеялся Есенин.
— Свадьба! — обрадовалась Айседора Дункан.
Мертвым переулком быстро выехали к айседориному особняку. Илья Шнейдер заварил крепкий чай. Так началась супружеская жизнь одной из самых знаменитых пар двадцатого столетия.
