– Не нужно ли чего? Не прикажете ли подать что-нибудь? Удобно ли вам? Ради бога, не стесняйтесь: требуйте, приказывайте! В сей минут все будет предоставлено-с… Нам такое приказание вышло, чтобы господа депутаты во всем были удовлетворены… Птичьего молока разве спросите – скажем, что нету, а то все что угодно-с… Честь города в этом самом заключается, чтобы господа депутаты ни в чем лишения не имели…
Один из депутатов вспоминал: «Изобилие было ужасающее: спросишь рюмку водки, смотришь – тащут целый графин; потребуешь бутербродов с балыком – несут чуть не целого осетра, и так во всем… Боюсь, что в счетах, поданных потом Думе из гостиниц, мы, депутаты, явимся просто левиафанами по обжорству… Это-то опасение и заставляло многих из нас возможно умереннее пользоваться московским хлебосольством, да не из голодной же страны мы, наконец, приехали».
Достоевский, выяснив, что проживает за счет Думы, сетовал: «Не принять нельзя, разнесется, войдет в анекдот, в скандал, что не захотел, дескать, принять гостеприимство всего города Москвы и проч. …Но зато как же это меня стеснит! Теперь буду нарочно ходить обедать в рестораны, чтоб, по возможности, убавить счет, который будет представлен гостиницей Думе. А я-то два раза уже был недоволен кофеем и отсылал его переварить погуще: в ресторане скажут: ишь на даровом-то хлебе важничает. Два раза спросил в конторе почтовые марки: когда представят потом счет Думе, скажут: ишь обрадовался, даже марки на казенный счет брал! Так что я стеснен и иные расходы непременно возьму на себя, что, кажется, можно устроить».
Не один Достоевский оказался в такой ситуации. Литератор П. А. Гайдебуров вспоминал: «Немножко стеснительно, но в то же время (не стану притворяться) очень приятно и даже трогательно. Однако вот что уж очень неловко, и эту неловкость я чувствую до сих пор. Узнавши, что я – гость, которому ни за что не придется платить, я, естественно (как, вероятно, и все другие), старался довольствоваться самым необходимым… чтобы не вводить Думу в напрасные расходы… теперь на всех нас могут понаписать черт знает какие счета; окажется, быть может, что мы и шампанское пили, и соловьиных языков требовали, и вообще жили на широкую ногу».
А в день открытия всем депутатам выдали белые шелковые кокарды с золотыми буквами «АП». Извозчики, завидя эти «бутоньерки», на всякий случай, называли их владельцев «вашими сиятельствами». Можно представить, что чувствовали депутаты, бывшие в большинстве своем приверженцами либеральных взглядов.
