Прошло совсем немного времени, и Петровский замок (как его прозвали жители нашего города) стал на некоторое время резиденцией другого императора, французского – Наполеона. Покинув пылающий Кремль, он засел в этом дворце и в отдалении ожидал развития событий.
Его поход сюда отнюдь не был торжественным. Один из очевидцев вспоминал, что Бонапарт «шел среди треска… горевших костров, при грохоте разрушавшихся сводов и падавших вокруг нас горящих бревен… Мы шли по огненной земле, под огненным небом, между огненных стен… Наши руки, обжигаясь, защищали лицо от ужасного пожара и отстраняли искры, осыпавшие и прожигавшие платье. В этом-то ужасном положении, когда лишь скорое движение казалось единственным способом спасения, наш проводник, сбившийся с пути и смущенный, остановился».
Поговаривали, что безвестный проводник повторил подвиг знаменитого Сусанина и специально затащил Наполеона в самое пожарище. Однако же французам удалось спастись и кружным путем выйти на Петербургский тракт.
А Пушкин посвятил этому происшествию несколько широко известных строк:
Вот, окружен своей дубравой,
Петровский замок. Мрачно он
Недавнею гордится славой.
Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля:
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
Не праздник, не приемный дар,
Она готовила пожар
Нетерпеливому герою.
Отселе, в думу погружен,
Глядел на грозный пламень он.
А еще тут, на квартире у приятеля Д. Розена (его семейство занимало во дворце казенную квартиру), останавливался Лермонтов. Жизнь в Петровском замке пришлась по душе Михаилу Юрьевичу: «Я здесь принят был обществом по обыкновению очень хорошо, – и мне довольно весело… От здешнего воздуха потолстел в два дни», – писал он своим родственникам.
* * *
Упомянутый уже зоил Астольф де Кюстин писал о парке, окружающем Петровский замок: «Здесь устроили летний театр, разбили сад и построили бальную залу, своего рода публичное кафе, где встречаются городские бездельники в теплое время года».
Что ж, ничего иного нельзя было ожидать от ревностного критика. Однако москвичи немножечко иначе относились к парку, также носящему название Петровский.
Бытописатель Михаил Загоскин восторгался: «Посмотрите, каким роскошным ковром раскинулся этот веселый парк, как разбегаются во все стороны его широкие, укатанные дороги, с каким изящным вкусом разбросаны его рощи, опушенные цветами и благовонным кустарником, какой свежей и яркой зеленью покрыты его обширные поляны, как мил и живописен этот небольшой пруд со своими покатыми берегами и прелестными мостиками! А это тройное шоссе с двумя бульварами, обставленное со всех сторон загородными домами, которые, начинаясь от заставы, тянутся до самого парка; эти дачи, которые обхватили такой разнообразной и красивой цепью строений большую часть парка; эти чистые и веселые домики, которые столпились кругом дворца; этот игрушка летний театр с своим греческим портиком и огромный воксал во всеми своими затеями – лет десять тому назад обо всем этом и речи не было».
