Когда она зажгла лампу, Фенхель недовольно вскинулся. Сиони подошла к письменному столу, схватила карандаш и листок белой бумаги. Она отчаянно черкала карандашом: буквы прыгали вверх и вниз. Когда она начала писать вторую фразу, до нее донесся негромкий голос Эмери:
– Что ты делаешь?
– Предупреждаю родных.
– Сиони, он не знает, где они теперь живут, – ласковым, как летний ветерок, тоном произнес Эмери.
Бумажный маг переступил порог ее спальни, его шаги звучали как поступь оленя в лесу.
– Альфред никогда не забудет о твоих родных. Они будут в полной безопасности, Сиони. Полагаю, он уже принял меры.
Сиони покачала головой.
Ладонь Бумажного мага вновь легла ей на плечо и легонько его стиснула.
– Мне очень жаль, – прошептал Эмери.
Сиони швырнула карандаш на стол. Грифель сломался. Она взглянула на Эмери и почувствовала в уголках глаз едкие слезы.
– Почему его до сих пор не казнили? – спросила она, и каждое слово обжигало ей горло. – Два года… все его жертвы…
Эмери взял ее лицо в ладони и нежно провел пальцем по щеке Сиони, смахивая слезинку.
– Им не досталось ни Грата, ни Лиры. Сарадж – единственный. Из Сараджа они смогут вытащить сведения о подполье.
– Ну и что?!
– Я не спорю, – тихо отозвался Эмери и прижался лбом к ее лбу.
Сиони опустила взгляд и отодвинулась, но вдруг подалась вперед и уткнулась ему в плечо. Его руки обвили ее талию. Жар, исходящий от Эмери, вернул ей каплю утраченного покоя.
– Что если он уже… за ними… за нами?.. – глухо проговорила она.
– Далеко он не уйдет. Доверимся Кабинету. Пусть обо всем позаботятся другие маги.
– Если бы мы доверяли Кабинету, нас обоих давно бы не было в живых.
Эмери погладил ее по голове.
– Так или иначе, но Сарадж сейчас думает только о бегстве. Преследовать тебя ему незачем, и сомневаюсь, что он захочет расквитаться со мной. Он наверняка надеется добраться до побережья, рассчитывая каким-то образом переправиться через пролив. Раз у Альфреда нашлось время поставить нас в известность, то, вероятно, его люди держат Сараджа в поле зрения.
Сиони медленно перевела дух, пытаясь проникнуться уверенностью Эмери. Теперь его голос обволакивал ее, будто теплое одеяло. Ей удалось расслабиться, но отголосок тревоги продолжал будоражить ее пульс. Поведение Сараджа совершенно непредсказуемо. Вдруг он захочет поохотиться на ее родных?
В памяти зазвучал голос Грата, произносящего имена ее матери и отца.
Сиони поежилась.
По крайней мере, в передрягу не втянут Эмери. После ареста Сараджа он не сотрудничал с Уголовным департаментом. После того как его бывшая жена Лира навсегда вышла из игры, у Эмери не осталось причин для преследования Потрошителей, и даже Кабинет принял этот факт.
